Пилот Тахир Ахмеров: «Можно еще пятилетку поработать в авиации. Смерть генерала лебедя не была несчастным случаем Кто убил александра лебедя

Летчик Тахир Ахмеров, пилотировавший вертолет губернатора Александра Лебедя, заявил, что был вынужден отправиться в полет, который закончился катастрофой и гибелью людей. Об этом он сказал в Красноярском краевом суде на процессе по делу о крушении вертолета, передает "Интерфакс".

"Можно было, конечно, и не лететь, но тогда руководители отправили бы нас за ворота, где стоит целая очередь из желающих поработать", - заявил Тахир Ахмеров.

По его словам, он знал, что вертолет был переделан из грузового в пассажирский, и требования к транспорту для перевозки пассажиров не были полностью соблюдены. В частности, пассажирские кресла не были оборудованы всем необходимым, например, не имели ремней безопасности.

Пилот также признался, что до сих пор не понял, как произошло столкновение. По его словам, летчики хорошо видели приближающуюся ЛЭП, и времени для того, чтобы поднять вертолет над ней, у экипажа было достаточно.

"Это и на пленке зафиксировано. С момента, когда раздались крики: "ЛЭП, ЛЭП!" до конца записи секунд шесть-семь. А вертолет способен за секунду подняться на пять метров. И мы провода проходили. Однако почему крушение произошло, я до сих пор не знаю", - заявил Ахмеров.

Пилот заявил, что хочет воспользоваться правом не свидетельствовать против себя. В ответ судья разрешил отвечать на вопросы выборочно.

Заседание суда будет продолжено в среду, на нем планируется продолжить допрос обвиняемых.

28 апреля 2002 года вертолет Ми-8 недалеко от поселка Ермаковское столкнулся с опорой ЛЭП и упал. В результате погибли 8 человек, в том числе губернатор Красноярского края Александр Лебедь, его заместитель по социальным вопросам Надежда Кольба, глава Ермаковского района Василий Роговой.

На скамье подсудимых находятся пилотировавшие вертолет Тахир Ахмеров и Алексей Курилович. Им предъявлено обвинение по ч. 3 ст. 263 УК РФ, предполагающей наказание за нарушение правил безопасности движения и эксплуатации воздушного транспорта, повлекшее смерть двух или более лиц.

По данным следствия, перед полетом экипаж не провел предварительную подготовку к полету, не изучил детально маршрут и район полета, не проложил на полетной карте маршрут полета с учетом запретов, ограничений и расположения высот, не получил полетную карту для полета в горной местности.

Кроме того, по данным следствия, решение о полете было принято при наличии летного прогноза погоды только на первоначальном участке маршрута до поселка Ермаковское.

В районе озера Ойское, где в тот день на открытии новой горнолыжной трассы ждали Лебедя, метеопрогноз был нелетным. Ситуация усугубилась сильным снегопадом и очень низкой облачностью.

В результате вертолет зацепил тросы грозозащиты ЛЭП и, стремясь избежать столкновения, попытался резко набрать высоту, что привело к разрушению лопастей несущего винта и хвостовой балки вертолета. При падении машина полностью разрушилась.

Между тем, незадолго до суда скончался один из потерпевших по делу о катастрофе вертолета, третий член экипажа, бортинженер Павел Евсеевский. Он умер 31 июля в поселке Кедровом от сердечной недостаточности. Бывшему бортинженеру вертолета Евсеевскому не было предъявлено обвинений в связи с расследованием причин авиакатастрофы, и он проходил в качестве потерпевшего.

01 Мар 2006, 19:45

Вчера суд Свердловского района Красноярска принял решение об условно-досрочном освобождении Тахира Ахмерова – пилота, управлявшего вертолетом Ми-8, в результате катастрофы которого 28 апреля 2002 года погибли восемь человек, в том числе губернатор Красноярского края Александр Лебедь. Летчика, который был приговорен в январе 2004 года к четырем годам лишения свободы, освободили по состоянию здоровья. Господин Ахмеров планирует вернуться к полетам.

О решении суда сообщил журналистам сам Тахир Ахмеров, выйдя из колонии-поселения. На судебное заседание, проходившее в колонии, представителей СМИ не пустили. По словам господина Ахмерова, суд, рассматривая его прошение об условно-досрочном освобождении, поданное в январе нынешнего года, принял во внимание состояние его здоровья и поведение, а также степень тяжести преступления. Однако большой радости по поводу освобождения из колонии пилот не испытывает. "28 апреля (2002 года, в день крушения вертолета.–Ъ) моя жизнь сломалась. Я потерял любимую работу. Поэтому радоваться мне особо нечего",– заявил Тахир Ахмеров. Последний месяц осужденный провел с родными – учтя поведение и состояние здоровья пилота (в результате аварии он стал инвалидом второй группы), руководство колонии позволило ему воспользоваться правом отбывать наказание дома, что на практике происходит крайне редко.

Господин Ахмеров исполнял обязанности проверяющего пилота в экипаже вертолета Ми-8, который 28 апреля вез губернатора Лебедя из Красноярска в Ермаковский район. Вместе с ним летели еще 17 человек. В условиях плохой видимости вертолет был вынужден снизить высоту и, пролетая в нескольких десятках метров над землей, зацепился за высоковольтную линию электропередачи и рухнул на землю. В результате аварии погибли восемь человек, в том числе губернатор Александр Лебедь, его заместитель Надежда Кольба, глава Ермаковского района Василий Роговой и еще пять человек, сопровождавших губернатора.

В январе 2004 года суд приговорил командира экипажа вертолета Алексея Куриловича к трем годам условно, а Тахира Ахмерова – к четырем годам заключения с отбыванием наказания в колонии-поселении на территории Красноярска. Более строгий приговор Тахиру Ахмерову был обусловлен тем, что именно он управлял вертолетом в момент аварии. Как пояснили в пресс-службе главного управления ФСИН по Красноярскому краю, Тахир Ахмеров, преступление которого относится к третьей степени тяжести, имел право на сокращение половины определенного судом срока наказания. К настоящему времени пилот отсидел уже два года.

Адвокат Елена Евменова, защищавшая пилотов, считает, что приговор, вынесенный два года назад, был неоправданно жестким. "Я считаю, что суд не учел техническое обеспечение работы пилотов – например, что у них были только старые карты местности. Были и проблемы в организации полета. По моему мнению, суд в 2004 году должен был бы повлечь за собой ряд уголовных дел, в том числе и в отношении составителей правил эксплуатации вертолета, в которых просчитаны не все последствия предписываемых пилотам действий",– заявила она.

Как рассказал Тахир Ахмеров, в колонии он, будучи пенсионером и инвалидом, мог воспользоваться правом не работать. "Но у меня характер не такой, я не могу сидеть и ничего не делать, поэтому сам попросился на работу",– сказал он. Бывшему пилоту пришлось в качестве водителя возить в аэропорт и обратно пилотов вертолета, принадлежащего ФСИН по Красноярскому краю. "Я с ними учился, работал, ребята знакомые",– отметил бывший пилот. По словам господина Ахмерова, в дальнейшем он планирует вернуться к полетам. Однако перед этим он намерен заняться восстановлением здоровья: ему предстоит несколько операций, в том числе на ногах, которые были травмированы в аварии 2002 года.

Государственная комиссия сочла виновным в катастрофе экипаж вертолета - командира Тахира Ахмерова, командира-стажера Алексея Куриловича, бортинженера Павла Евсевского. Они остались живы. Возможно, им будут предъявлены обвинения в халатности, повлекшей по неосторожности смерть людей (статья 293, часть 2 Уголовного кодекса Российской Федерации).

Корреспондентам "КП" удалось проникнуть в больничную палату, где проходит лечение экипаж.

Тахир, давайте начнем с самого начала...

Вы раньше возили Лебедя?

Конечно. Я почти год с ним летал. На следующий день, 27-го, мы с бортинженером и вторым пилотом подготовили машину, документацию, уточнили количество пассажиров, проанализировали погоду.

У вас были метеосводки?

Это правильнее назвать анализом. Циклон, согласно прогнозам, 28-го должен был пройти. Поэтому мы решили: приедем утром, посмотрим на прогнозы и доложим губернатору.

Наступило утро...

Утром 28-го я пошел в гараж, взял машину и поехал собирать ребят, потому что некому нас в аэропорт возить. Вылет был назначен на 7.30, но мы уже где-то в шесть все были на месте. Машину расчехлили, загрузили на борт питание для пассажиров, водичку и прочее. Еще раз проанализировали погодные условия. Над Красноярском стояла изумительная ясная погода. Посмотрели Абакан. Там всегда давали прогноз 1800 метров высоты облачности. Но в тот, как специально, выдали 1600.

Что это значит?

Это значит, что от земли до облаков - 1600 метров. По документам в равнинной местности, а Ермаковский район относится именно к такой, достаточная высота облачности - 150 метров. А было 1600! Это летный прогноз? Более чем!

Тогда зачем вы об этом рассказываете?

Повторяю: Абакан всегда давал высоту 1800, а в этот раз дал 1600. Получается, что 200 метров мне якобы не хватало! Приезжает комиссия и решает, что я летел с нарушением требований. Хотя, когда мы пролетели Ермаковское, все знали, что высоты облачности нам хватало за глаза.

Для вас имеет значение, где летать, - в горах или над равниной?

Не имеет. Я имею допуск ко всем видам полетов.

Вам был известен маршрут?

Не совсем. Мы сели в Соснах, взяли губернатора и журналистов. Лебедь подошел, поздоровался и сказал: "Летим в Ермаковское, там сядут представители местной администрации, и они покажут, куда дальше лететь". Больше он в кабину не заходил.

Вас обвиняют в "отклонении от заданного курса"...

План полета давался примерно так: Сосны - Ермаковское - Ермаковский район. Предполагалось, что мы будем летать в радиусе 100 - 150 километров. Это нормально! Здесь нет никакого нарушения. Вертолет - воздушное такси, куда скажут, туда и везем. И прежде, когда летали с губернатором, всегда так делали.

Кто управлял вертолетом?

За штурвалом был Алексей (Курилович. - "КП"). Он на основном рабочем сиденье, а я в качестве второго пилота. Погодные условия позволяли это сделать! Если бы они были плохими, то основное управление я бы взял на себя. Я ведь по должности командир-инструктор.

Итак, вы сели в Ермаковском, что было дальше?

Там уже ждала машина. В ней был глава района Роговой, директор Шушенского санатория Подгорный и еще один человек. Роговой сказал: "Путь будет показывать Подгорный". Сели, я подозвал Подгорного, спросил, куда лететь. Он сказал, что пойдем по дороге в сторону Кызыла. Где-то 60 - 80 километров. Там приготовлена площадка. Прикинули - это входит в равнинную местность, не в горную, а в равнинную! Взлетели, доложили в Абакан, и визуально по дороге пошли в сторону Кызыла.

А погода?

Погода была изумительной! Когда дошли до Танзибея, то увидели, что дорога обходит гору с двух сторон. Я сказал: "Давайте пойдем по правой", но Подгорный не согласился: "Нет, нам надо по левой". Я: "Видите линию ЛЭП? Это опасно". Но он настоял.

Налево, как я предполагаю, им надо было, потому что там дорогу закрывали щитами от камнепада, возможно, они хотели это показать Александру Ивановичу. Шли вдоль дороги где-то на высоте 100 метров, что вполне допустимо. Затем дорога пошла вверх, на высоте 900 метров было уже много снега, к тому же солнце поднималось, и белизна была ослепительная. Но линия ЛЭП, столбы, машины прекрасно просматривались. Высота облачности была под 2000 метров, видимость - километров пять.

Мы выполняли требования заказчика. Вертолет ведь не летает по прямой на высоте 6 километров. Мы можем снижаться и до высоты 5 метров. Мы можем зависнуть, да все, что угодно. Здесь нет ограничений.

На картах была обозначена ЛЭП?!

Она, конечно, должна обозначаться, но у нас были карты 1956 года. Заявку на новые мы дали буквально накануне. Но это не главное. Мы ведь летели визуально и ЛЭП прекрасно видели и не упускали из вида. Она в горах петляет по обе стороны дороги, мы ее несколько раз пролетали. Я ребятам сказал: "Очень внимательно, не упускайте из вида линию ЛЭП, это самое главное!"

А кто в это время был за штурвалом?

Я был. С того момента, как вошли на возвышенную местность, управление взял на себя. Ребята следили за ЛЭП. И вот, когда остался всего километр до места посадки, представитель администрации Подгорный сказал: "Все, сейчас линия ЛЭП уходит влево, немного пройдем, и будет площадка для посадки" - вроде как успокоил, не надо, мол, напрягаться.

В этом месте дорога делает крутой изгиб. До этого шли на ста метрах, а тут пошли в гору, высота естественно стала снижаться. А сама линия - высотой 30 метров. Мы вышли из-за изгиба, и вот она - ЛЭП!

Видимо, он, Подгорный, не совсем хорошо знал местность или что-то напутал. Я не ищу виновника. Я командир и несу полную ответственность.

Момент крушения помните?

Помню, как сейчас. Среагировать я все-таки успел, хотя все произошло в доли секунды. Рванул штурвал на себя, и мы почти сумели проскочить провода поверху. Не хватило мощности, процента два-три, иначе перелетели бы... Самый верхний провод мы даже не зацепили, просто машина встала прямо на него. Секунд пять стояли, я чувствую - машине не хватает мощности выскочить. Машина начала снижаться, и я, естественно, стал оттягивать ее назад, от проводов подальше, чтобы не сгореть и не взорваться. Сколько мог, тянул, но лопастями порвали верхний провод (громоотвод, он не под напряжением. - Авт.). Впрочем, если бы порвали основные провода, было бы хуже. Знаете, какое там напряжение?

Задевали мы провода лопастями по касательной, потому и удалось удара током избежать. Хотя все равно сильно искрило. Провод громоотвода намотался на втулку, после чего лопасти начали хаотично прыгать и отрубили хвостовую балку. А у нас педали управления с ней соединены тросами, которые в таких случаях рвутся, и получается сильнейший удар - несколько тонн. Почему у нас с Лешей (Куриловичем. - Авт.) ноги одинаково и переломаны.

Очнулся уже на земле. Рукой пытаюсь пошевелить - не получается, ногами - тоже, только хруст стоит. Другой рукой пытаюсь выключить работающий двигатель - не выходит, видимо, что-то оборвалось. Тут меня из машины вытащили, отволокли метров на двадцать, я говорю: "Хватит, тушите пламя из выхлопов, иначе топливо взорвется". Его снегом кое-как успели забросать.

Потом меня погрузили в машину и увезли.

Официальная версия

Установлено, что катастрофа Ми-8 произошла в результате его столкновения в полете с линией электропередачи и последующего падения на землю...

Факторами, обусловившими авиационное происшествие, является неудовлетворительная подготовка экипажа к выполнению полета, проявившаяся прежде всего в незнании рельефа местности, ориентиров и расположения препятствий; принятии экипажем решения выполнить полет по маршруту Ермаковское - озеро Ойское по нелетному прогнозу погоды для горного участка маршрута; выполнении экипажем полета по горному ущелью в условиях ограниченной видимости на предельно малой высоте, что непосредственно привело к столкновению вертолета с ЛЭП...

Недостаточность подготовки экипажа к полету в значительной степени была обусловлена незнанием им точного места назначения...

(Из заключения Государственной комиссии, занимавшейся расследованием катастрофы вертолета Ми-8, бортовой номер 22158.)

Командир-стажер Алексей Курилович:

Как самочувствие, Алексей Владимирович?

Кости в 40 лет медленно заживают. Не ноги ведь были, а мелкое крошево. Мне штук пятнадцать скобок на одну левую поставили. Так напичкали железом, что теперь ни одна таможня не пропустит.

Что помните о том полете?

Летели невысоко, но не нарушая летных правил. Два раза ЛЭП пересекли. Потом стали слева облетать гору. Хорошо видна была дорога справа, метрах в пятидесяти. Кстати, потом кое-где говорили, что мы по "КамАЗу" на дороге ориентировались - это неверно, его просто с борта хорошо видно было, вот пассажиры, наверное, так и подумали.

Снега не было, так, мелкая крупа в воздухе, единственное неудобство - белизна внизу отсвечивала. Провода на ЛЭП были плохо видны, обледенели. Поэтому мы и следили во все глаза. Когда зацепились за громоотвод, Тахир попробовал выправить положение. А так бы на проводах изжарились.

Когда упали, какое-то время пролежал без сознания. Очнулся - обе ноги по колено в крови, не пошевелить. Отстегнули ремни, вытащили меня. И я опять потерял сознание.

Вы знаете, в чем обвиняют экипаж?

Телевизор смотрим. Уши вянут. И неподготовленные мы были, и пьяные, и Лебедь нас в плохую погоду лететь заставил. Простите, у меня 22 года летного стажа, у Тахира - 29, допущены мы к полетам над любой местностью и любой степени сложности. И не дрова возим. Я накануне даже рубашку новую к форме купил - как-никак с губернатором лететь.

Где-то даже написали, что мы, члены экипажа, после трагедии друг друга ненавидим и поэтому лежим в разных палатах. А мы специально все в одну попросились, чтобы веселее было. И никто нас не охранял, как писали, и психологи с нами не работали. А вот врачам спасибо, с того света вытащили.

Бортинженер Павел Евсевский:

Из экипажа сильнее всех пострадал бортинженер Павел Евсевский. Разрывы печени, диафрагмы... Врачи двое суток боролись за его жизнь, провели две сложные операции. Лишь недавно Павел стал питаться самостоятельно, сейчас его самочувствие стабильно.

Вот что говорит он о самых драматичных мгновениях полета:

За несколько минут до падения начали отслеживать ЛЭП. Погода вполне летная. Правда, провода было видно плохо - их скрадывал налет инея. Вдруг примерно в 40 метрах увидели провода ЛЭП. Ахмеров резко взял ручку управления на себя и увеличил мощность двигателя. В какой-то момент показалось, что вывернемся. Но произошел зацеп. Двигатели взвыли, мощность упала.

Когда начали падать, я приготовился отрубать подачу топлива, но не успел. Услышал шум, скрежет, заискрило. Снег нас спас, мягко приземлились. Когда очнулся - попытался все-таки выключить подачу топлива, сил не хватило, потерял сознание. Правда, говорят, я кнопку потом бессознательно вырубил, не знаю, может быть.

Когда вытаскивали - боль чувствовал кошмарную. А потом в Ермаковской больнице зашивали рваные раны на живую. Обезболивающих, что ли, у них не было?

Проверка слуха

Кричал ли Лебедь перед смертью?

В ряде российских СМИ появилась расшифровка последних записей бортового самописца погибшего Ми-8. Вот что думает по этому поводу корреспондент красноярской телерадиокомпании "Афонтово" Сергей Зыблев, лично слышавший запись:

Пилоты разговаривали очень спокойно. Без суеты, судя по разговору - высматривали ЛЭП. В кабине, кроме них, находился только директор Шушенского санатория Подгорный, неплохо знавший эту местность, помогавший летчикам своими советами. Никаких посторонних голосов, в том числе голоса губернатора, слышно не было. Тем более не было никакой нецензурной брани. Последнее, что слышно, - крик кого-то из членов экипажа: "ЛЭП!"

Очень резко отреагировали на эти публикации сами пилоты:

Алексей Курилович:

Я козлу, который это написал, в глаза хочу посмотреть! От начала до конца все - полная туфта. Не было никакого "молока". И криков из салона никаких не могло быть записано. Все, что может быть на пленке, - пишется с наших микрофонов, то есть на ней могли быть только наши голоса.

Павел Евсевский:

Это просто кощунство. Все произошло в доли секунды, там подумать-то не успеешь, не то что крикнуть. Правдива только одна фраза, про ЛЭП, и то без мата.

А вот расшифровка подлинная

В распоряжении "КП" оказалась настоящая расшифровка разговоров пилотов перед крушением. В ней нет драматического накала и предсмертных криков губернатора Лебедя. Все случилось в считанные мгновения. (Печатается с незначительными сокращениями)

Проверяющий:

Взлетели с Ермаковского, по дороге вниз пойдем в район Кызылского тракта, это идет на удалении 80 км от Ермаковского по дороге... По дороге будем следовать, по трассе, на открытие трассы едем и посадку на точке доложим вам.

Диспетчер:

Обратно-то вас когда ждать?

Проверяющий:

Это уже не от нас зависит, как губернатор закончит открытие... Подсказывают, где-то в 6 часов вечера будем.

Бортинженер:

Позвать его, может, пускай... Пойду передам.

Проверяющий:

К левой пойдем.

Куда им пора поворачивать? Чтоб видел ее. Ну и что?

Проверяющий:

Там повернет и потеряешь.

Неизвестный:

Мостов нету, б...дь, вот этих... карта старая, сейчас, вот мост пролетели, нету на карте.

Проверяющий:

Смотрите, чтоб ЛЭП нигде не зацепить.

Давай выше.

Проверяющий:

Пересекаем ее.

Она слева ушла.

Проверяющий:

Смотрите. ЛЭП слева.

Проверяющий:

Я там смотрю, вы смотрите ЛЭП.

Неизвестный:

Да, да, да, да.

Проверяющий:

Так ЛЭП, ЛЭП. Будем пересекать. Направо поворачиваем... (Неразб. - голос без микро-фона.)

ЛЭП пересекаем.

Неизвестный:

Вот сейчас направо дорогу.

Проверяющий:

Смотрим.

Неизвестный:

Вот дорога пошла.

ЛЭП слева.

Неизвестный:

Тут опять близко к дороге подходит.

Проверяющий:

Смотрим, смотрим, хорошо.

Неизвестный:

ЛЭП слева.

Проверяющий:

Хорошо.

Слева... Дорога справа, ЛЭП справа.

Проверяющий:

Прекрасно.

Ага, вот тут дорога идет.

Неизвестный:

Пересекаем, командир.

Проверяющий:

Неизвестный:

Так, пересекли, нормально.

Неизвестный:

А вот он справа идет.

Неизвестный:

Пересекаем ЛЭП.

Проверяющий:

Пока не пересекаем.

Неизвестный:

Да пока не надо, идет ровный изгиб.

Проверяющий:

Неизвестный:

Так, вот сейчас будем...

Неизвестный:

Контакт.

Неизвестный:

Стоп! Вверх!

ЛЭП, ЛЭП, ЛЭП, ЛЭП, ЛЭП, ЛЭП.

Неизвестный:

Еще, еще вверх!

Неизвестный:

Е... в рот!

Прекращение записи.

Список участников переговоров:

Проверяющий - командир вертолета Ми-8 Тахир Ахмеров

КВС - командир воздушного судна, командир-стажер Алексей Курилович

Б/и - бортинженер Павел Евсевский

Неразб. - неразборчивая фраза

Неизвестный - тот, кто находился в кабине, кроме пилотов (Подгорный)

Вопросы - ребром

Расследование трагического инцидента показало, что даже высокопоставленные чиновники не застрахованы от российского разгильдяйства. В связи с этим "КП" хотела бы услышать от компетентных лиц ответы на следующие вопросы:

1. Откуда появилась официальная версия о плохой погоде во время инцидента?

2. Почему у пилотов была карта местности аж 1956 года? Почему не было современной карты?

3. Почему пилотам показывал дорогу посторонний человек - представитель райадминистрации?

Мнение прокурора Красноярского края Виктора Гриня:

В акте госкомиссии указан ряд нарушений в организации вылета и следовании по маршруту, однако причины этих нарушений не установлены даже самим актом. Нам же необходимы окончательные выводы. Следствие еще даже не установило, находятся ли действия летчиков в причинной связи с авиакатастрофой.

Выборы-2002

Петр Пимашков официально заявил о своем намерении баллотироваться на пост главы Красноярского края.

Произошло это на берегу реки Енисей, где глава города принимал участие в церемонии спуска на воду нового грузопассажирского судна. Объявляя о своем решении, Петр Пимашков был немногословен:

Да, решил участвовать в выборах и баллотироваться на пост губернатора Красноярского края. Что же до деталей, о них я сообщу на пресс-конференции, которая состоится в ближайшее время.

У претендентов, которые тоже намерены побороться за Красноярский край, появился серьезный конкурент. В Красноярске, например, где живет почти треть всего населения края, Пимашков пользуется популярностью и до сегодняшнего дня лидировал в ряде местных рейтингов и опросов.

Добиться этого мэру Красноярска удалось во многом благодаря тому, что именно с его фамилией связывают горожане благоустройство краевого центра. Весьма популярен Пимашков и в сельских регионах края благодаря действующей программе по комплексной поддержке городом сельского товаропроизводителя.

Справка "КП"

На сегодня среди кандидатов на пост губернатора Красноярского края наиболее реальными претендентами являются глава Таймырского АО А. Хлопонин, глава Законодательного собрания края А. Усс и мэр Красноярска П. Пимашков.

Официальная версия гибели вертолёта с генералом Лебедем на борту вызывает доверие далеко не у всех. 29 апреля 2002 года
Генерал Лебедь в дни августовского путча.Первый выход на публику. 19 августа 1991 года
Секретарь Совета безопасности России Александр Лебедь и начальник Главного штаба вооружённых сил Ичкерии Аслан Масхадов. Переговоры о мире. 6 сентября 1996 года
Владимир Путин и Александр Лебедь симпатий друг к другу не испытывали, общались лишь в официальной обстановке. Красноярск, 22 марта 2002 года
Новодевичье кладбище, Москва

10 лет назад погиб Александр Лебедь, который мог стать президентом России. Или её диктатором

Двадцать первого февраля 2012 года во время встречи с представителями незарегистрированных партий Дмитрий Медведев вдруг обмолвился, что «вряд ли у кого есть сомнения, кто победил на выборах президента в 1996 году. Это был не Борис Николаевич Ельцин». Но спор, обошёл ли тогда Ельцина Зюганов, малоинтересен: главным событием тогда стал поистине блистательный успех генерала Александра Лебедя, с ходу взявшего третий «приз»: за него отдали свои голоса 14,5% избирателей - почти 11 миллионов человек. Перед вторым туром президентских выборов Ельцин назначил «бронзового призёра» секретарем Совета безопасности России. Генералу тогда пророчили великое будущее, именуя то без пяти минут президентом и наиболее вероятным преемником Ельцина, то будущим «русским Пиночетом».
Но в Пиночеты Лебедь так и не выбился, став в 1998 году губернатором Красноярского края. Правда, спустя несколько лет стали поговаривать, что «проект Лебедь» можно снова вынуть из-под сукна. Но 28 апреля 2002 года губернатор Красноярского края генерал Александр Лебедь погиб в авиационной катастрофе. Так завершился путь человека, оставившего заметный след в новейшей российской истории. Тогда даже говорили, что генерал-десантник погиб так, как и жил, почти что в боевом вылете и это, мол, славная смерть для настоящего военного - не в постели от старческой немощи, не в полном забвении - всё ещё на гребне славы и известности…
Летом 2002 года, готовя материал об авиационных катастрофах, довелось побывать в Межгосударственном авиационном комитете (МАК), пообщаться со специалистами. «Мы ещё только приступали к изучению дела Лебедя, - возмущался тогдашний председатель научно-технической комиссии МАКа Виктор Трусов, - а везде в эфир уже звучало: во всём виноват Лебедь, который якобы приказал пилотам лететь, и на плёнке «чёрного ящика», мол, чётко зафиксирован его голос. Бред, нет у нас никакого голоса Лебедя, да и быть не могло. Тот, кто выдал эту чепуху, не имеет даже элементарного понятия, как работает вертолётный самописец. А в нём даже плёнки нет, запись ведётся на проволоку». Когда же спросил, что записано на той проволоке, получил ответ: «Хотите послушать? Отведите его к акустикам, пусть хоть день напролёт слушает!»
Грешно было не воспользоваться такой возможностью, тем паче день напролёт слушать не пришлось - всей записи от силы часа на полтора. Эксперт отдела исследования акустической информации Владимир Поперечный щёлкнул компьютерной «мышью», и из динамиков на меня полились звуки последнего полёта генерала. Достал диктофон, но тут же отрицательный жест акустиков: «Нет, только без этого. Слушайте, делайте записи в блокноте, но без диктофона. Мы не имеем права передавать эти записи для публикации. Вот после суда, если они будут в материалах открытого процесса, пожалуйста, публикуйте, но со ссылкой не на нас, а на судебные документы…».
Слушал, делал записи: голоса Лебедя, действительно, нет, да и вообще не было ни малейшего упоминания о нём - губернатор в кабине не появлялся, с пилотами после взлёта не общался. Треск, эфирные помехи, спокойные голоса экипажа - обычные переговоры с диспетчерами, короткие реплики, долгие полосы полного молчания. Мне пояснили специфику вертолётного голосового регистратора: в отличие от самолётного, он одноканальный и не пишет абсолютно всё, что говорится в кабине. С небольшим запозданием он включается только во время переговоров экипажа между собой или с землёй. Так что голоса Лебедя в том «чёрном ящике» в принципе быть не могло.
Задал вопрос: может, он давал какие-то указания на земле? Ответили: это уже компетенция следствия, а не МАКа. И юридически никакого значения вообще не имеет: на борту за всё отвечает командир корабля, а не губернатор. Продолжаю слушать запись: «Вот, слышите, сейчас они перешли в зону действия абаканского диспетчера, скоро всё и произойдёт. …Вот с трудом перескочили одну горку. А эту уже не смогли…». Конец записи для меня прокрутили несколько раз, рискну процитировать его по старым блокнотным пометкам: «Вверх! ЛЭП! Вниз! Нет! Нет!!! Е… в рот!» Последняя реплика, на удивление, звучит как-то совершенно вяло и замедленно-обречённо. Дальше слышу вой движка, отчётливый треск удара и тишина - конец записи.
- …Слышите, это на винт провода наматывает, - продолжает комментировать акустик. - А вообще Лебедю просто не повезло, он и погиб чисто случайно, поскольку сидел по правому борту. При падении же вертолёт закручивает вправо и его буквально раздавил полуторатонный ротор винта. Сиди он слева, уцелел бы, отделавшись ушибами или переломами, ведь даже пилоты остались живы. Хотя, конечно, уже чудо, что при падении вертолёт не загорелся и не взорвался, обычно они как спички вспыхивают…
Поговорили и о погоде. На вылете, мол, погода была не мёд, но вполне лётная, так что по пути вертолёт без проблем делал две промежуточные посадки. А вот на третьем, последнем, этапе полёта, утверждали эксперты МАКа, условия, действительно, резко изменились: туман, низкая облачность. И потому пилоты должны были либо вернуться на площадку, с которой только что взлетели, либо выбрать место для незапланированной посадки и прервать полёт. Но они его продолжили, и, как подчеркнули МАКовцы, нет никаких свидетельств, что сделано это было под давлением губернатора. И насчёт плохих карт, по их словам, тоже сплошные байки - всё на тех картах, мол, помечено, пилотам просто загодя надо было к полёту готовиться, изучив предстоящий маршрут и отработав его на карте. Чего, по мнению моих собеседников, они, видимо, не сделали. Потому и ЛЭП, на карте отмеченная, стала для них неожиданностью. «Они же шли на высоте 25 метров, - категорично рубанул тогдашний зампредседателя МАК Иван Мулкиджанов. - Так что у них не было ни времени, ни запаса высоты: один раз они проскочили, второй - и выскочили на ЛЭП…»
Правда, пилот вертолёта Тахир Ахмеров свидетельствовал: «Высота опоры линии ЛЭП метров 37, мы начали падать где-то с 45 метров. На этой высоте началось разрушение, и машина пошла вниз».

«Как мир - так сукины сыны, а как война - так братцы»
В большую политику генерал Лебедь влетел стремительно и резко, грохоча десантными берцами и командным голосом, под гусеничный лязг и выстрелы, под сочный хруст своеобразных солдатских афоризмов - в этом ему не было равных. В принципе, его путь достаточно типичен: похожим образом на политическую арену России выносило немало военных. Только вот никто из них так и не сумел зацепиться за вершины Олимпа. Последним ушёл Лебедь, а с ним завершилась и эра политизированных генералов советской выучки, уступивших дорогу и кресла генералам и полковникам уже лубянским.
Военная карьера Александра Лебедя была достаточно обычна: десантное училище, ВДВ, комбат в Афганистане. Не перескакивая ни одной положенной ступеньки, он прошёл нормальный путь от лейтенанта-взводного до генерала-комдива. Четыре ордена, два из них боевые - Красного Знамени и Красной Звезды. Ещё два - «За службу Родине в Вооруженных Силах СССР» II и III степени. Для того времени иконостас очень приличный. Считался отменным служакой, хотя никакими особыми полководческими талантами и не блистал - как, впрочем, и все десантники. Ибо своеобразие службы в ВДВ не способствует ни блистательной карьере, ни выявлению каких-либо полководческих способностей. В советские времена десантник, до сколь больших звёзд на погонах он ни дослуживался бы, был просто обречён вариться в собственном соку десантных частей - романтических и героических, но замкнутых в самих себе. В силу специфики прохождения службы выходец из ВДВ не имел ни малейшего шанса на продвижение, например, по линии Генштаба или аппарата Минобороны. Десантным потолком считалась десантная же дивизия, и даже после Академии Генерального штаба генерал-десантник не мог получить ни корпус, ни армию, ни округ.
И Лебедь, дослужившийся до командира гвардейской Тульской воздушно-десантной дивизии, максимум, на что мог рассчитывать, так только на должность одного из замов командующего ВДВ. Да и то лишь после окончания Академии Генштаба, куда его, кстати, так и не пустили - хотя он туда рвался. К слову, формально не было перспектив и у его старшего товарища и сослуживца, генерала Павла Грачёва, который к 1991 году тоже достиг своего верхнего предела, став командующим ВДВ. Выше этой должности выходцы из десантуры в советской армейской иерархии никогда не поднимались.
Но к 1991 году ситуация в стране стала уже иной: с 1988 года десантников всё активнее и активнее стали привлекать к решению задач карательных. Как написал сам Лебедь, «понуждение армии к выполнению не свойственных ей функций в Закавказье, Средней Азии…».
9-10 апреля 1989 года десантники Лебедя участвовали в разгоне митинга в Тбилиси, итогом стала гибель 18 человек. Ту кровь собственно Лебедю ставить в вину нельзя: он лишь выполнял приказ своего министра обороны, а действовать иначе десантура просто не умела. Да и попробуйте быть «политкорректным», когда в вас летят заточки из арматуры и обрушивается камнепад! Как написал впоследствии сам Лебедь в своей книге «За державу обидно…», блокировавший подступы к тбилисскому Дому правительства 345-й парашютно-десантный полк едва ли не только что (15 февраля 1989 года) вывели из Афганистана, «а тут тебе такая миленькая полицейско-жандармская задача». По поводу же обвинений, что его солдат-десантник три километра гнался за 71-летней старушкой и зарубил её лопатой, Лебедь много позже выразился кратко и ёмко: «Вопрос первый: что это была за старушка, которая бежала от солдата три километра? Вопрос второй: что это был за солдат, который не мог на трёх километрах старушку догнать? И третий вопрос, самый интересный: они что, по стадиону бегали? На трёх километрах не нашлось ни одного мужчины-грузина, чтобы заступить дорогу этому негодяю?»
Далее - везде, в том числе кровавые события в Баку января 1990. как горько шутили сами десантники, работала формула: ВДВ + ВТА (военно-транспортная авиация) = советская власть в Закавказье. «Задача всегда была одна - разнять насмерть дерущихся дураков и предотвратить массовое кровопролитие и беспорядки». Так элиту армии буквально втащили в большую политическую игру без правил, что у самих десантников никакого восторга не вызывало: «Болтаться во всеоружии по столицам союзных государств с полицейскими функциями - удовольствие, прямо скажу, сомнительное», - вспоминал позже Лебедь. Хотя и этот опыт Лебедю позже пригодится, позволив увидеть грязное чрево кухни принятия политических решений. И из этой «кухни» молодой генерал вынес железное убеждение, что политики не умеют ни решений принимать правильных, ни принимать их вовремя, да и вообще подставляют армию, пытаясь переложить на военных ответственность за собственные просчёты, кровь и жертвы. «Он, будучи кадровым офицером, прошедшим всю кровь 80-х и 90-х годов, - это вспоминает уже Дмитрий Рогозин, - в глубине души ненавидел и презирал всех политиков, независимо от цвета их шкуры. Приняв решение стать одним из них, он чувствовал своё огромное преимущество - в опыте, природной смекалке, знании жизни и смерти».
О характере собственно Лебедя в те времена ведомо мало: почти не пьёт, с подчиненными строг, требователен, но те его уважают, с начальством не заигрывает, перед высокими чинами не пресмыкается. Одним словом, служака. Ещё безумно любит жену, Инну Александровну Чиркову, только вот друзей настоящих у него нет - ни с кем особо близко, душевно старается не сходиться, с людьми расстаётся легко…

«За державу обидно…»
К началу 1991 года Лебедь достиг пика военной карьеры, получив назначение заместителем командующего ВДВ по боевой подготовке и ВУЗам. Новая звезда генерала зажглась в дни августовского путча 1991 года, когда Лебедь получил задачу: двинуть на Москву части 106-й Тульской дивизии ВДВ. Тогда же родилась легенда, что генерал перешёл на сторону осаждённого в Белом доме Ельцина. Легенду ту, между прочим, сам Лебедь не любил: «Никуда не переходил! Был приказ - стоял, пришёл бы другой приказ - взял бы Белый дом штурмом». И взял бы! Как опытный вояка, Лебедь прекрасно понимал, что для его десантников это не самая сложная задача: «С двух направлений вгоняется 2-3 десятка ПТУРов без особого ущерба для окружающей его толпы. Когда вся эта прелесть начнёт гореть, хуже того, дымить, и в этом дыму сольются лаки, краски, полироль, шерсть, синтетика, подтяни автоматчиков и жди, когда обитатели здания начнут выпрыгивать из окон. Кому повезёт, будет прыгать со второго этажа, а кому не повезёт - с 14-го…» То же самое потом описал в своем «Президентском марафоне» Борис Ельцин: «Я до сих пор помню его мощный голос в августе 91-го, когда он говорил мне в кабинете Белого дома: один залп из БТРов - и вся начинка здания заполыхает, все ваши герои попрыгают из окон». Но прямого приказа на штурм он так и не получил, а на смутные намеки демонстративно не реагировал: знаем мы эти ваши фокусы, были уже в шкуре козла отпущения, хватит! Схожую хитрую игру вёл тогда и его прямой начальник, командующий ВДВ генерал Павел Грачёв. Впрочем, в ту игру играло большинство высоких чинов Минобороны. Правила её были просты: лишних движений не делать, дабы в удобный момент вскочить в последний вагон, став на сторону победителя. И политические взгляды, если они у военных были, никакого значения не имели. Понятно, что идеологически генералам, Лебедю в том числе, были ближе ГКЧПисты, но уж больно отвратные то были типажи, чтобы безоглядно следовать за ними: победят - мы исполняли приказ, проиграют - мы делали всё, чтобы не допустить крови. Беспроигрышная позиция.
Генерала Лебедя заметили. Причём знакомство с Ельциным и тогдашним вице-президентом Руцким особого значения не имело, главное, что про него заговорила пресса, взахлёб расписывая мифические подвиги крутого вояки. Но собственно к армейскому двору он пришёлся не очень, оказавшись лишним в той кабинетно-подковёрной делёжке постов, портфелей и денег. И его обошли в чинах и наградах, так и не пустив учиться в Академию Генштаба, куда Лебедь буквально рвался: «Чему вас учить - и так учёные!», - деланно возмущалось начальство. Правда, без этого академического значка на многое рассчитывать не приходилось: это был пропуск в круг избранных.
Но другим пропуском стала слава о его решительности, помноженная на звероподобный облик и афористичную речь. Генерала послали в Приднестровье, когда пожар военного конфликта там достиг пика. 23 июня 1992 года, «наречённый полковником Гусевым, имея при себе для солидности батальон спецназа ВДВ, я взлетел на Тирасполь». Лебедь был командирован в качестве командующего уже несуществующей, развалившейся и растаскиваемой налево-направо 14-й армией. Командирован не для того, чтобы гасить пожар или вразумлять и тем паче разводить воюющих, а исключительно для того, чтобы с наименьшими потерями вывести остатки армии и, главное, её вооружение, огромнейшие склады боеприпасов. Задача заведомо невыполнимая. Из приказа министра обороны Грачёва командующему 14-й гвардейской армии: «Ваша задача заключается в успешном руководстве 14 А по недопущению нападений на все воинские объекты и сохранению жизней военнослужащих».
И тут генерал проявил, что называется, здоровую инициативу. Войдя в курс дела и уяснив позицию Москвы - ничего не делать, понял, что может идти ва-банк. Проиграет - накажут, а победителя, как известно, не судят. И после соответствующей подготовки отдал приказ: открыть огонь!
До того российские части ни на чьей стороне открыто не выступали, а военный перевес молдаван был столь очевиден, что исход войны казался предрешённым. Но артиллерия Лебедя буквально смела с лица земли позиции молдавской армии и её переправы через Днестр. Когда же политики и дипломаты попытались что-то вякнуть, на весь мир по-военному чётко прозвучало: будете вякать, мои эскадрильи сметут Кишинёв, по руинам которого промаршируют десантники. Так захлебнулась одна из самых кровопролитных войн постсоветского пространства.
Понятно, на чьей стороне были тогда симпатии российского общества, официальный же Кремль отделался лёгким урчанием. Но и наказывать героя не стали, хотя внятного приказа на открытие огня тот не получал. Однако на дальнейшей карьере Лебедю пришлось поставить крест. Грачёв попытался было сплавить его в Таджикистан, но нарвался: «Я сказал Грачёву, что не понимаю, почему я должен колотить одну половину таджиков по просьбе другой, они мне ничего плохого не делали. Он успокоился». Лебедь сумел остаться и в стороне от скользких событий осени 1993-го, хотя ряд резких выпадов в адрес белодомских сидельцев и сделал.

«Коней на переправе не меняют, а ослов можно и нужно менять»
Год 1993-й, 1994-й - имя генерала всё время на слуху, интервьюеры слетались к нему в Приднестровье, словно мотыльки на огонь, брутальный вояка, не боящийся начальства и режущий правду-матку в глаза, импонировал многим. И не только «патриоты» заговорили тогда, что хотели бы видеть его президентом. Прекрасно помню, как «золотые перья» и «говорящие головы» медиаконцерна Гусинского вдруг дружно оборотились к Лебедю, начав кампанию «даёшь нашего, родного Пиночета!»
Политические взгляды генерала, превращавшегося в политика, вряд ли можно было чётко определить и разложить по полочкам. Скорее, это был банальный набор мыслей и эмоций, а не чётко оформленная позиция: идёт развал страны и армии, процветает коррупция и преступность, за державу обидно… Лихие литые фразы легко запоминались, афоризмы становились крылатыми: «упал - отжался», «я бью два раза, первый - в лоб, второй - по крышке гроба», «ходит, как козёл за морковкой», «какое может быть сотрясение мозга у Грачёва - там же кость». И в глазах пиарщиков Лебедь медленно, но верно начинал теснить всевозможных «патриотов», отнимая ядерный электорат даже у Жириновского. Очки Лебедю добавили и его едкие выпады в адрес «лучшего министра обороны» Паши-Мерседеса, популярность которого уверенно катилась к нулевой отметке.
Кто в тот период только не пытался сделать ставку на восходящую звезду в камуфляже! Больше других возле него тусили «патриоты» рогозинского типа. Но, милостиво принимая ухаживания, конкретных обязательств генерал никому не раздавал, лишнего на себя не брал, а на постоянные мольбы «поднять 14-ю армию и двинуть её на Москву» вообще не реагировал. Войну в Чечне встретил, мягко говоря, неодобрительно. Правда, больше проходился не по политической, а по военной составляющей провальной кампании: танками, мол, город штурмовать - это бред, а бросать в бой необученных солдат - преступление. От чисто формального уже к тому времени командования 14-й армии Лебедя, понятно, отстранили: дали квартиру в Москве, погоны генерал-лейтенанта, но не должность. Чем, несомненно, окончательно подтолкнули его к решению пойти в политику.

«Когда я целенаправленно иду к цели, я похож на летящий лом»
В каковую генерал и окунулся с головой в конце 1995 года. «Россия давно ждала всадника на белом коне, который навёл бы в стране порядок, - писал в своей книге про Березовского публицист Пол Хлебников, застреленный в Москве в июле 2004 года, - и для многих этим человеком был Лебедь». Тогда же началась и раскрутка нового образа Лебедя: не как банального генерала в мундире, а как мудрого радетеля о насущных нуждах государства, человека сильной воли. Раз электорат жаждет сильной руки (идею каковой тогда также активно пиарили везде) - вот вам она! Можно сказать, что именно на Лебеде тогда впервые отработали технологии, которые впоследствии и дали нам Путина. Тем паче, что материал - в лице Лебедя - достался политтехнологам, как им казалось поначалу, податливый и управляемый: своих идей никаких, команды нет, зато какой колорит, какая харизма на всё лицо! Последнее, безусловно, у Лебедя было в избытке, в чём признавались даже не симпатизирующие ему люди. В общем, материал для раскрутки был хорош, оставалось определить ему место.
«Весь январь, февраль и первую половину марта 1996 года наш кандидат одиноко сидел в соседнем кабинете, - язвительно вспоминает Дмитрий Рогозин, - нервно курил, смотрел на молчавший телефон и приговаривал: «Ничего. Позвонят. Никуда они не денутся». И правда, не делись: позвонили от Бориса Абрамовича Березовского, пригласив на встречу: «…по выражению его лица сразу понял, что три месяца он ждал именно этого звонка». Березовский образца 1996 года - человек из круга «семьи» Ельцина. Так что предложение поступило прямиком из Кремля. Его суть, - рассказывает Рогозин, - оттянуть голоса у Геннадия Зюганова и Жириновского в обмен на крутую должность. В качестве же главной наживки - обещание, что скоро больной Ельцин уступит свой трон именно ему, Лебедю. Решающую роль в «приручении» генерала сыграл, как утверждают, глава Службы безопасности президента Александр Коржаков.
В самом начале мая 1996 года состоялась тайная встреча двух претендентов. 8 мая за закрытыми дверями прошла встреча Лебедя с Березовским и другими членами так называемой «группы тринадцати», куда входили руководители крупнейших российских компаний и банков. Всё прошло столь чудесно, что не могу удержаться от цитаты из Стругацких: «Всё было ясно. Пауки договорились». Ударили по рукам, и избирательная кампания Лебедя закрутилась на всю катушку: она оказалась поставлена едва ли не лучше, чем у всех. Телеэкраны заполонил клип «Есть такой человек, и ты его знаешь!» (его изготовителем называют Дениса Евстигнеева), а нанятые для Лебедя спичрайтеры (например, Леонид Радзиховский) обрушили на читателей вал таких интервью с генералом и статей про него, что у многих от изумления челюсти до плинтуса отпали: генерал - и такой умный! Над обслуживанием кампании Лебедя славно потрудились не только Радзиховский и Евстигнеев, но и экономисты Виталий Найшуль, Сергей Глазьев, в трудах о Лебеде отметился и Сергей Кургинян, свою долю финансов и информационной поддержки, помимо Березовского и Гусинского, обеспечивали и другие участники «семибанкирщины». Нити же кампании, судя по всему, держали в руках Березовский и Анатолий Чубайс.
Голоса своих избирателей, как известно, Лебедь конвертировал в пост секретаря Совета безопасности и совсем уж ничего не значащий довесок к нему - должность помощника президента по национальной безопасности. Потом было участие (вместе с Чубайсом) в низвержении Коржакова и директора ФСБ Михаила Барсукова, а также мстительное увольнение министра обороны Павла Грачёва - под предлогом наспех выдуманного ГКЧП-2. Хотя, конечно же, всю эту интригу по выкидыванию былых фаворитов с кремлёвского двора, прикрывшись грозной фигурой Лебедя, реально учинили, конечно же, ребята Чубайса.

«Если виноватых нет, их назначают»
После триумфа наступили будни, показавшие, что взявшие Лебедя в аренду товарищи вовсе не собираются делиться с ним властью. Мавр сделал своё дело, но списывать в архив его пока было рановато: нужно же и приличия соблюсти, и дело какое-нибудь провальное поручить. И под руку удачно подвернулась Чечня: 6 августа 1996 года боевики предприняли штурм Грозного, блокировав федеральные блокпосты и гарнизоны.
Только не надо записывать Лебедя в великие гуманисты-миротворцы или, напротив, бросаться никчемными фразами типа «Хасавюртовское предательство». Он всегда оставался профессиональным военным до мозга костей и, имея за спиной кровавый опыт реальных войн, прекрасно понимал бесперспективность тогдашней чеченской кампании. Не забудем, сколь бездарно вели её тогдашние полководцы, сколь непопулярна была та война в обществе. Такие войны не выигрывают, и славы в них не обретают.
После будут говорить, что никаких санкций на ведение переговоров и заключение соглашений с полевыми командирами у Лебедя не было. Вот примечательная цитата из Ельцина: «Беда была в том, что никто не знал, как закончить войну. …А Лебедь знал. В обстановке полной секретности он вылетел в Чечню, где ночью встретился с Масхадовым и Удуговым. Эффектно. По-генеральски…» Только ведь и самодеятельностью действия Лебедя назвать нельзя: в июле-августе 1996-го Кремль был просто парализован. В прямом смысле - в канун второго тура президентских выборов Ельцина свалил сильнейший инфаркт, и он был недееспособен во всех смыслах. Получается, что руки были развязаны у всех? Расчёт кремлёвцев, уклонившихся от дачи Лебедю внятных инструкций и чётких полномочий, был прост: пусть попробует, получится - хорошо, не получится - он же и виноват будет!
Сам же десантник действовал тогда, скорее, не по политическому расчёту, а по зову и велению сердца. Или совести. Странный набор для политика, но беспардонным циником он всё же не был. Но и холодная трезвость военного присутствовала. Ведь для Лебедя состояние Ельцина не было секретом, и казалось, что дни его сочтены. А ведь при заключении предвыборного альянса Лебедю дали авансы совершенно недвусмысленные: преемником Бориса Николаевича будет именно Лебедь, только он и никто другой, причём ждать следующих выборов не придётся. Проще говоря, генерала купили обещанием, что очень скоро «Дед» покинет Кремль, сдав его Лебедю… Очень заманчиво и перспективно. Было, для чего рисковать. А риска генерал никогда не боялся, что подтвердит любой. И рисковал он, идя на переговоры с боевиками, по полной катушке - жизнью.
Перипетии событий, приведших к заключению хасавюртовских соглашений, освещены достаточно. И нет оснований обвинять генерала в измене или навешивать на них лейблы «капитуляция», «Брестский мир» и т.п. В тех условиях это был едва ли не единственный выход из кровавого тупика, да лучшего никто и не предложил. Позже будут твердить, что Лебедь не дал окончательно разгромить уже истощённых боевиков, что их можно было накрыть одним ударом, что они попали в ловушку, что боеприпасы их были на исходе… Возможно, так оно и было - и боеприпасы на исходе, и то, и сё. Только забывают главное: на исходе был и морально-боевой дух воюющих в Чечне солдат, и все их помыслы тогда были нацелены на выживание. Ну долбанули бы ещё раз, ну загнали бы в горы и что? А всё то же, беспросветный тупик. По опыту своих командировок на чеченскую войну 1994 - 1996 гг. могу уверенно утверждать: победой там точно не пахло. И не хуже других это понимал Лебедь.
Другое дело, его можно винить в некой наивности, непредусмотрительности, нерасчётливости: соглашения были далеко не идеальны. Но ведь ни Кремль, ни военное ведомство, ни МВД, ни ФСБ ему тогда в плане расчётливости ничем не пособили, бросив одного в чистом чеченском поле.

«Двое пернатых в одной берлоге не живут»
Так или иначе, бойню генерал остановил. Чем насмерть испортил отношения с набиравшим силу и аппаратный вес министром внутренних дел. Ибо генерал Анатолий Куликов тогда железно стоял на своём: воевать до победного конца. И вся осень 1996 года прошла под знаком противостояния двух генералов, кульминацией которого стало задержание охранниками Лебедя сотрудников «наружки» МВД, «приглядывавших» за секретарём Совбеза.
Куликов описал, как в кабинете премьера проходило обсуждение одного из проектов Лебедя: «Лебедь закурил в кабинете Черномырдина, чего никто и никогда себе не позволял: премьер-министр на дух не переносит табачного дыма». Когда прожект генерала на том совещании завернули, завёлся: «Лицо у Лебедя багровое. Уже нависает над столом, рычит громогласно: «А я что вам, х…й собачий?» Все, разумеется, в трансе: так с могучим «Степанычем» ещё никто никогда не говорил. Министр внутренних дел пытается поставить коллегу на место и тоже нарывается: «Лебедь в кураже скандала кричит мне через стол и брызжет слюной: «Да, я - хам! Я - хам! А что?!»
А на это противостояние «двух пернатых» между тем с интересом взирали с кремлёвских холмов, неназойливо подзуживая обе стороны к обострению конфронтации. Натурально, сериал «Горец»: «Остаться должен только один»! При этом Лебедю непрестанно подкидывали информацию об ухудшающемся здоровье Ельцина. Что и стало соломинкой, сломавшей горб верблюда: генерал, решив, что дни Ельцина сочтены, закусил удила. «Остапа несло», и теперь Лебедь частенько говорил, что старик спёкся, стал невменяем и ему пора уходить. Соответствующие службы, коллекционируя эти высказывания, не без удовольствия клали подборки лебединых перлов на стол разъярённому президенту. «Лебедь не случайно так шумно громыхал в коридорах власти, - с нескрываемым раздражением потом написал Ельцин. - Всем своим видом он показывал: президент плох, и я, генерал-политик, готов занять его место. Кроме меня здесь достойных людей нет. Только я сумею в этот трудный момент говорить с народом».
Керосина в огонь добавила и демонстративная поддержка Лебедем опального ельцинского телохранителя Коржакова. Лебедь самолично отправился в Тулу, чтобы поддержать Коржакова на думских выборах. Это уже было перебором: понятие лояльности чиновника и военнослужащего Верховному главнокомандующему ещё никто не отменял. К тому же Лебедь подзабыл, что оказанная им Ельцину услуга - уже в прошлом и должность он получил из рук президента, а не завоевал на выборах. Но было уже сложно притормозить десантника, всерьёз поверившего в то, что именно ему суждено стать «русским де Голлем». Естественным финалом стала отставка с поста секретаря Совета безопасности. Борис Ельцин признавал, что «равноудалить» генерала оказалось не так просто: «Авторитет Лебедя в вооружённых силах и в других силовых структурах был огромен. Рейтинг доверия среди населения приближался к тридцати процентам. Самый высокий рейтинг среди политиков. Но главное, Лебедь… имел почти карманное Министерство обороны во главе с его ставленником Игорем Родионовым…» Стоит ли удивляться, и такому шокирующему признанию Ельцина: «В моей администрации, между прочим, абсолютно серьёзно обсуждали наихудший сценарий: высадка в Москве десантников, захват зданий силовых министерств и прочее. Десантники… Лебедя вообще боготворили. Говорили, что он до сих пор может выполнить все десантные нормативы - пробежать, подтянуться, спрыгнуть с парашютом, выстрелить по мишени короткими очередями и попасть». А тут ещё предстояло шунтирование сердца, и Ельцину ужас как «не хотелось, чтобы Лебедь в момент операции находился в Кремле. …Этот человек не должен получить даже мизерный шанс управлять страной». Боялись реально. Потому, отправляя Лебедя в отставку, на всякий случай держали верные части в полной боевой готовности.

«Не бывает безгрешных десантных генералов»
Дальнейшим взлётом до красноярских высот Лебедь обязан как своей харизме, так и деньгам… Березовского. Но это выяснилось позже, когда на поверхность стали выплывать комья грязи красноярской предвыборной кампании 1998 года. А попутно исчезать некоторые люди, осведомлённые о «чёрной кассе» Лебедя. Так, в октябре 1999 года бесследно исчез замначальника Красноярского комитета по госимуществу Андрей Черкашин: уехал с банкета, и больше его никто не видел, только брошенный джип нашли. Именно Черкашин и привозил Лебедю миллионы «чёрных» долларов на выборы. По закону, Лебедь имел право истратить на выборы не более 417 тысяч 450 рублей (порядка 67 тысяч долларов по тому курсу), реально же было потрачено в 33 раза больше - свыше 2 миллионов 300 тысяч долларов, - это подтвердил Юрий Быбин, который выполнял обязанности заместителя начальника избирательного штаба Лебедя по финансам. Раскрытие же этой махинации неминуемо грозило губернатору Лебедю импичментом. Так что, когда стало известно об исчезновении Черкашина, Быбин (вместе с документами) тут же подался в бега, справедливо опасаясь за свою жизнь. Ныне уже не слишком большой секрет, что финансирование шло от Березовского.
Последний, вкладывая средства, как всегда, рассчитывал убить нескольких зайцев: если и не прибрать к своим рукам богатейший край целиком, то уж потеснить там своих конкурентов по бизнесу точно. Самым лакомым куском был, конечно же, Красноярский алюминиевый гигант, на который, помимо Березовского, раскатывали губу и братья Чёрные, и братва «авторитетного предпринимателя» Анатолия Быкова. Последний, кстати, сначала тоже сделал ставку на Лебедя. Потом их пути разошлись, а генерал, отвечая на неприятные вопросы о союзе с авторитетом, ответил без затей: да это же военная хитрость, «мне надо было проникнуть в край». И началась война десантного генерала против криминального. В итоге Быков бежал в Венгрию, но был там задержан и выдан России. Впрочем, на нарах он долго не задержался. Разумеется, ещё одной сверхзадачей «красноярского сидения» стала попытка создать генералу плацдарм, с которого тот, при удобном стечении обстоятельств, вновь мог бы начать поход на Кремль.
Только вот собственно губернатором Лебедь оказался никаким. Бывший пресс-секретарь Лебедя Александр Бархатов в своей книге о генерале, на мой взгляд, цепко ухватил его суть: нет у него ни идеи, ни людей, а есть лишь усиливающееся желание властвовать. Друзей нет потому, что равнодушен он к людям, да и армейская круговерть не способствовала прочным человеческим связям. Нет навыков административно-хозяйственных, зато есть умение до поры, до времени использовать энергию и талант преданных людей. Стра

10 лет назад погиб Александр Лебедь, который мог стать президентом России. Или её диктатором

Двадцать первого февраля 2012 года во время встречи с представителями незарегистрированных партий Дмитрий Медведев вдруг обмолвился, что «вряд ли у кого есть сомнения, кто победил на выборах президента в 1996 году. Это был не Борис Николаевич Ельцин». Но спор, обошёл ли тогда Ельцина Зюганов, малоинтересен: главным событием тогда стал поистине блистательный успех генерала Александра Лебедя, с ходу взявшего третий «приз»: за него отдали свои голоса 14,5% избирателей – почти 11 миллионов человек. Перед вторым туром президентских выборов Ельцин назначил «бронзового призёра» секретарем Совета безопасности России. Генералу тогда пророчили великое будущее, именуя то без пяти минут президентом и наиболее вероятным преемником Ельцина, то будущим «русским Пиночетом».

Но в Пиночеты Лебедь так и не выбился, став в 1998 году губернатором Красноярского края. Правда, спустя несколько лет стали поговаривать, что «проект Лебедь» можно снова вынуть из-под сукна. Но 28 апреля 2002 года губернатор Красноярского края генерал Александр Лебедь погиб в авиационной катастрофе. Так завершился путь человека, оставившего заметный след в новейшей российской . Тогда даже говорили, что генерал-десантник погиб так, как и жил, почти что в боевом вылете и это, мол, славная смерть для настоящего военного – не в постели от старческой немощи, не в полном забвении – всё ещё на гребне славы и известности...

Летом 2002 года, готовя материал об авиационных катастрофах, довелось побывать в Межгосударственном авиационном комитете (МАК), пообщаться со специалистами. «Мы ещё только приступали к изучению дела Лебедя, – возмущался тогдашний председатель научно-технической комиссии МАКа Виктор Трусов, – а везде в эфир уже звучало: во всём виноват Лебедь, который якобы приказал пилотам лететь, и на плёнке «чёрного ящика», мол, чётко зафиксирован его голос. Бред, нет у нас никакого голоса Лебедя, да и быть не могло. Тот, кто выдал эту чепуху, не имеет даже элементарного понятия, как работает вертолётный самописец. А в нём даже плёнки нет, запись ведётся на проволоку». Когда же спросил, что записано на той проволоке, получил ответ: «Хотите послушать? Отведите его к акустикам, пусть хоть день напролёт слушает!»

Грешно было не воспользоваться такой возможностью, тем паче день напролёт слушать не пришлось – всей записи от силы часа на полтора. Эксперт отдела исследования акустической информации Владимир Поперечный щёлкнул компьютерной «мышью», и из динамиков на меня полились звуки последнего полёта генерала. Достал диктофон, но тут же отрицательный жест акустиков: «Нет, только без этого. Слушайте, делайте записи в блокноте, но без диктофона. Мы не имеем права передавать эти записи для публикации. Вот после суда, если они будут в материалах открытого процесса, пожалуйста, публикуйте, но со ссылкой не на нас, а на судебные документы...».

Слушал, делал записи: голоса Лебедя, действительно, нет, да и вообще не было ни малейшего упоминания о нём – губернатор в кабине не появлялся, с пилотами после взлёта не общался. Треск, эфирные помехи, спокойные голоса экипажа – обычные переговоры с диспетчерами, короткие реплики, долгие полосы полного молчания. Мне пояснили специфику вертолётного голосового регистратора: в отличие от самолётного, он одноканальный и не пишет абсолютно всё, что говорится в кабине. С небольшим запозданием он включается только во время переговоров экипажа между собой или с землёй. Так что голоса Лебедя в том «чёрном ящике» в принципе быть не могло.

Задал вопрос: может, он давал какие-то указания на земле? Ответили: это уже компетенция следствия, а не МАКа. И юридически никакого значения вообще не имеет: на борту за всё отвечает командир корабля, а не губернатор. Продолжаю слушать запись: «Вот, слышите, сейчас они перешли в зону действия абаканского диспетчера, скоро всё и произойдёт. ...Вот с трудом перескочили одну горку. А эту уже не смогли...». Конец записи для меня прокрутили несколько раз, рискну процитировать его по старым блокнотным пометкам: «Вверх! ЛЭП! Вниз! Нет! Нет!!! Е... в рот!» Последняя реплика, на удивление, звучит как-то совершенно вяло и замедленно-обречённо. Дальше слышу вой движка, отчётливый треск удара и тишина – конец записи.
– ...Слышите, это на винт провода наматывает, – продолжает комментировать акустик. – А вообще Лебедю просто не повезло, он и погиб чисто случайно, поскольку сидел по правому борту. При падении же вертолёт закручивает вправо и его буквально раздавил полуторатонный ротор винта. Сиди он слева, уцелел бы, отделавшись ушибами или переломами, ведь даже пилоты остались живы. Хотя, конечно, уже чудо, что при падении вертолёт не загорелся и не взорвался, обычно они как спички вспыхивают...

Поговорили и о погоде. На вылете, мол, погода была не мёд, но вполне лётная, так что по пути вертолёт без проблем делал две промежуточные посадки. А вот на третьем, последнем, этапе полёта, утверждали эксперты МАКа, условия, действительно, резко изменились: туман, низкая облачность. И потому пилоты должны были либо вернуться на площадку, с которой только что взлетели, либо выбрать место для незапланированной посадки и прервать полёт. Но они его продолжили, и, как подчеркнули МАКовцы, нет никаких свидетельств, что сделано это было под давлением губернатора. И насчёт плохих карт, по их словам, тоже сплошные байки – всё на тех картах, мол, помечено, пилотам просто загодя надо было к полёту готовиться, изучив предстоящий маршрут и отработав его на карте. Чего, по мнению моих собеседников, они, видимо, не сделали. Потому и ЛЭП, на карте отмеченная, стала для них неожиданностью. «Они же шли на высоте 25 метров, – категорично рубанул тогдашний зампредседателя МАК Иван Мулкиджанов. – Так что у них не было ни времени, ни запаса высоты: один раз они проскочили, второй – и выскочили на ЛЭП...»
Правда, пилот вертолёта Тахир Ахмеров свидетельствовал: «Высота опоры линии ЛЭП метров 37, мы начали падать где-то с 45 метров. На этой высоте началось разрушение, и машина пошла вниз».

«Как мир – так сукины сыны, а как война – так братцы»

В большую политику генерал Лебедь влетел стремительно и резко, грохоча десантными берцами и командным голосом, под гусеничный лязг и выстрелы, под сочный хруст своеобразных солдатских афоризмов – в этом ему не было равных. В принципе, его путь достаточно типичен: похожим образом на политическую арену России выносило немало военных. Только вот никто из них так и не сумел зацепиться за вершины Олимпа. Последним ушёл Лебедь, а с ним завершилась и эра политизированных генералов советской выучки, уступивших дорогу и кресла генералам и полковникам уже лубянским.

Военная карьера Александра Лебедя была достаточно обычна: десантное училище, ВДВ, комбат в Афганистане. Не перескакивая ни одной положенной ступеньки, он прошёл нормальный путь от лейтенанта-взводного до генерала-комдива. Четыре ордена, два из них боевые – Красного Знамени и Красной Звезды. Ещё два – «За службу Родине в Вооруженных Силах СССР» II и III степени. Для того времени иконостас очень приличный. Считался отменным служакой, хотя никакими особыми полководческими талантами и не блистал – как, впрочем, и все десантники. Ибо своеобразие службы в ВДВ не способствует ни блистательной карьере, ни выявлению каких-либо полководческих способностей. В советские времена десантник, до сколь больших звёзд на погонах он ни дослуживался бы, был просто обречён вариться в собственном соку десантных частей – романтических и героических, но замкнутых в самих себе. В силу специфики прохождения службы выходец из ВДВ не имел ни малейшего шанса на продвижение, например, по линии Генштаба или аппарата Минобороны. Десантным потолком считалась десантная же дивизия, и даже после Академии Генерального штаба генерал-десантник не мог получить ни корпус, ни армию, ни округ.

И Лебедь, дослужившийся до командира гвардейской Тульской воздушно-десантной дивизии, максимум, на что мог рассчитывать, так только на должность одного из замов командующего ВДВ. Да и то лишь после окончания Академии Генштаба, куда его, кстати, так и не пустили – хотя он туда рвался. К слову, формально не было перспектив и у его старшего товарища и сослуживца, генерала Павла Грачёва, который к 1991 году тоже достиг своего верхнего предела, став командующим ВДВ. Выше этой должности выходцы из десантуры в советской армейской иерархии никогда не поднимались.
Но к 1991 году ситуация в стране стала уже иной: с 1988 года десантников всё активнее и активнее стали привлекать к решению задач карательных. Как написал сам Лебедь, «понуждение армии к выполнению не свойственных ей функций в Закавказье, Средней Азии...».

9-10 апреля 1989 года десантники Лебедя участвовали в разгоне митинга в Тбилиси, итогом стала гибель 18 человек. Ту кровь собственно Лебедю ставить в вину нельзя: он лишь выполнял приказ своего министра обороны, а действовать иначе десантура просто не умела. Да и попробуйте быть «политкорректным», когда в вас летят заточки из арматуры и обрушивается камнепад! Как написал впоследствии сам Лебедь в своей книге «За державу обидно...», блокировавший подступы к тбилисскому Дому правительства 345-й парашютно-десантный полк едва ли не только что (15 февраля 1989 года) вывели из Афганистана, «а тут тебе такая миленькая полицейско-жандармская задача». По поводу же обвинений, что его солдат-десантник три километра гнался за 71-летней старушкой и зарубил её лопатой, Лебедь много позже выразился кратко и ёмко: «Вопрос первый: что это была за старушка, которая бежала от солдата три километра? Вопрос второй: что это был за солдат, который не мог на трёх километрах старушку догнать? И третий вопрос, самый интересный: они что, по стадиону бегали? На трёх километрах не нашлось ни одного мужчины-грузина, чтобы заступить дорогу этому негодяю?»

Далее – везде, в том числе кровавые события в Баку января 1990. как горько шутили сами десантники, работала формула: ВДВ + ВТА (военно-транспортная авиация) = советская власть в Закавказье. «Задача всегда была одна – разнять насмерть дерущихся дураков и предотвратить массовое кровопролитие и беспорядки». Так элиту армии буквально втащили в большую политическую игру без правил, что у самих десантников никакого восторга не вызывало: «Болтаться во всеоружии по столицам союзных государств с полицейскими функциями – удовольствие, прямо скажу, сомнительное», – вспоминал позже Лебедь. Хотя и этот опыт Лебедю позже пригодится, позволив увидеть грязное чрево кухни принятия политических решений. И из этой «кухни» молодой генерал вынес железное убеждение, что политики не умеют ни решений принимать правильных, ни принимать их вовремя, да и вообще подставляют армию, пытаясь переложить на военных ответственность за собственные просчёты, кровь и жертвы. «Он, будучи кадровым офицером, прошедшим всю кровь 80-х и 90-х годов, – это вспоминает уже Дмитрий Рогозин, – в глубине души ненавидел и презирал всех политиков, независимо от цвета их шкуры. Приняв решение стать одним из них, он чувствовал своё огромное преимущество – в опыте, природной смекалке, знании жизни и смерти».

О характере собственно Лебедя в те времена ведомо мало: почти не пьёт, с подчиненными строг, требователен, но те его уважают, с начальством не заигрывает, перед высокими чинами не пресмыкается. Одним словом, служака. Ещё безумно любит жену, Инну Александровну Чиркову, только вот друзей настоящих у него нет – ни с кем особо близко, душевно старается не сходиться, с людьми расстаётся легко...

«За державу обидно...»

К началу 1991 года Лебедь достиг пика военной карьеры, получив назначение заместителем командующего ВДВ по боевой подготовке и ВУЗам. Новая звезда генерала зажглась в дни августовского путча 1991 года, когда Лебедь получил задачу: двинуть на Москву части 106-й Тульской дивизии ВДВ. Тогда же родилась легенда, что генерал перешёл на сторону осаждённого в Белом доме Ельцина. Легенду ту, между прочим, сам Лебедь не любил: «Никуда не переходил! Был приказ – стоял, пришёл бы другой приказ – взял бы Белый дом штурмом». И взял бы! Как опытный вояка, Лебедь прекрасно понимал, что для его десантников это не самая сложная задача: «С двух направлений вгоняется 2-3 десятка ПТУРов без особого ущерба для окружающей его толпы. Когда вся эта прелесть начнёт гореть, хуже того, дымить, и в этом дыму сольются лаки, краски, полироль, шерсть, синтетика, подтяни автоматчиков и жди, когда обитатели здания начнут выпрыгивать из окон. Кому повезёт, будет прыгать со второго этажа, а кому не повезёт – с 14-го...» То же самое потом описал в своем «Президентском марафоне» Борис Ельцин: «Я до сих пор помню его мощный голос в августе 91-го, когда он говорил мне в кабинете Белого дома: один залп из БТРов – и вся начинка здания заполыхает, все ваши герои попрыгают из окон». Но прямого приказа на штурм он так и не получил, а на смутные намеки демонстративно не реагировал: знаем мы эти ваши фокусы, были уже в шкуре козла отпущения, хватит! Схожую хитрую игру вёл тогда и его прямой начальник, командующий ВДВ генерал Павел Грачёв. Впрочем, в ту игру играло большинство высоких чинов Минобороны. Правила её были просты: лишних движений не делать, дабы в удобный момент вскочить в последний вагон, став на сторону победителя. И политические взгляды, если они у военных были, никакого значения не имели. Понятно, что идеологически генералам, Лебедю в том числе, были ближе ГКЧПисты, но уж больно отвратные то были типажи, чтобы безоглядно следовать за ними: победят – мы исполняли приказ, проиграют – мы делали всё, чтобы не допустить крови. Беспроигрышная позиция.
Генерала Лебедя заметили. Причём знакомство с Ельциным и тогдашним вице-президентом Руцким особого значения не имело, главное, что про него заговорила пресса, взахлёб расписывая мифические подвиги крутого вояки. Но собственно к армейскому двору он пришёлся не очень, оказавшись лишним в той кабинетно-подковёрной делёжке постов, портфелей и денег. И его обошли в чинах и наградах, так и не пустив учиться в Академию Генштаба, куда Лебедь буквально рвался: «Чему вас учить – и так учёные!», – деланно возмущалось начальство. Правда, без этого академического значка на многое рассчитывать не приходилось: это был пропуск в круг избранных.

Но другим пропуском стала слава о его решительности, помноженная на звероподобный облик и афористичную речь. Генерала послали в Приднестровье, когда пожар военного конфликта там достиг пика. 23 июня 1992 года, «наречённый полковником Гусевым, имея при себе для солидности батальон спецназа ВДВ, я взлетел на Тирасполь». Лебедь был командирован в качестве командующего уже несуществующей, развалившейся и растаскиваемой налево-направо 14-й армией. Командирован не для того, чтобы гасить пожар или вразумлять и тем паче разводить воюющих, а исключительно для того, чтобы с наименьшими потерями вывести остатки армии и, главное, её вооружение, огромнейшие склады боеприпасов. Задача заведомо невыполнимая. Из приказа министра обороны Грачёва командующему 14-й гвардейской армии: «Ваша задача заключается в успешном руководстве 14 А по недопущению нападений на все воинские объекты и сохранению жизней военнослужащих».

И тут генерал проявил, что называется, здоровую инициативу. Войдя в курс дела и уяснив позицию Москвы – ничего не делать, понял, что может идти ва-банк. Проиграет – накажут, а победителя, как известно, не судят. И после соответствующей подготовки отдал приказ: открыть огонь!
До того российские части ни на чьей стороне открыто не выступали, а военный перевес молдаван был столь очевиден, что исход войны казался предрешённым. Но артиллерия Лебедя буквально смела с лица земли позиции молдавской армии и её переправы через Днестр. Когда же политики и дипломаты попытались что-то вякнуть, на весь мир по-военному чётко прозвучало: будете вякать, мои эскадрильи сметут Кишинёв, по руинам которого промаршируют десантники. Так захлебнулась одна из самых кровопролитных войн постсоветского пространства.

Понятно, на чьей стороне были тогда симпатии российского общества, официальный же Кремль отделался лёгким урчанием. Но и наказывать героя не стали, хотя внятного приказа на открытие огня тот не получал. Однако на дальнейшей карьере Лебедю пришлось поставить крест. Грачёв попытался было сплавить его в Таджикистан, но нарвался: «Я сказал Грачёву, что не понимаю, почему я должен колотить одну половину таджиков по просьбе другой, они мне ничего плохого не делали. Он успокоился». Лебедь сумел остаться и в стороне от скользких событий осени 1993-го, хотя ряд резких выпадов в адрес белодомских сидельцев и сделал.

«Коней на переправе не меняют, а ослов можно и нужно менять»

Год 1993-й, 1994-й – имя генерала всё время на слуху, интервьюеры слетались к нему в Приднестровье, словно мотыльки на огонь, брутальный вояка, не боящийся начальства и режущий правду-матку в глаза, импонировал многим. И не только «патриоты» заговорили тогда, что хотели бы видеть его президентом. Прекрасно помню, как «золотые перья» и «говорящие головы» медиаконцерна Гусинского вдруг дружно оборотились к Лебедю, начав кампанию «даёшь нашего, родного Пиночета!»
Политические взгляды генерала, превращавшегося в политика, вряд ли можно было чётко определить и разложить по полочкам. Скорее, это был банальный набор мыслей и эмоций, а не чётко оформленная позиция: идёт развал страны и армии, процветает коррупция и преступность, за державу обидно... Лихие литые фразы легко запоминались, афоризмы становились крылатыми: «упал – отжался», «я бью два раза, первый – в лоб, второй – по крышке гроба», «ходит, как козёл за морковкой», «какое может быть сотрясение мозга у Грачёва – там же кость». И в глазах пиарщиков Лебедь медленно, но верно начинал теснить всевозможных «патриотов», отнимая ядерный электорат даже у Жириновского. Очки Лебедю добавили и его едкие выпады в адрес «лучшего министра обороны» Паши-Мерседеса, популярность которого уверенно катилась к нулевой отметке.
Кто в тот период только не пытался сделать ставку на восходящую звезду в камуфляже! Больше других возле него тусили «патриоты» рогозинского типа. Но, милостиво принимая ухаживания, конкретных обязательств генерал никому не раздавал, лишнего на себя не брал, а на постоянные мольбы «поднять 14-ю армию и двинуть её на Москву» вообще не реагировал. Войну в Чечне встретил, мягко говоря, неодобрительно. Правда, больше проходился не по политической, а по военной составляющей провальной кампании: танками, мол, город штурмовать – это бред, а бросать в бой необученных солдат – преступление. От чисто формального уже к тому времени командования 14-й армии Лебедя, понятно, отстранили: дали квартиру в Москве, погоны генерал-лейтенанта, но не должность. Чем, несомненно, окончательно подтолкнули его к решению пойти в политику.

«Когда я целенаправленно иду к цели, я похож на летящий лом»

В каковую генерал и окунулся с головой в конце 1995 года. «Россия давно ждала всадника на белом коне, который навёл бы в стране порядок, – писал в своей книге про Березовского публицист Пол Хлебников, застреленный в Москве в июле 2004 года, – и для многих этим человеком был Лебедь». Тогда же началась и раскрутка нового образа Лебедя: не как банального генерала в мундире, а как мудрого радетеля о насущных нуждах государства, человека сильной воли. Раз электорат жаждет сильной руки (идею каковой тогда также активно пиарили везде) – вот вам она! Можно сказать, что именно на Лебеде тогда впервые отработали технологии, которые впоследствии и дали нам Путина. Тем паче, что материал – в лице Лебедя – достался политтехнологам, как им казалось поначалу, податливый и управляемый: своих идей никаких, команды нет, зато какой колорит, какая харизма на всё лицо! Последнее, безусловно, у Лебедя было в избытке, в чём признавались даже не симпатизирующие ему люди. В общем, материал для раскрутки был хорош, оставалось определить ему место.

«Весь январь, февраль и первую половину марта 1996 года наш кандидат одиноко сидел в соседнем кабинете, – язвительно вспоминает Дмитрий Рогозин, – нервно курил, смотрел на молчавший телефон и приговаривал: «Ничего. Позвонят. Никуда они не денутся». И правда, не делись: позвонили от Бориса Абрамовича Березовского, пригласив на встречу: «...по выражению его лица сразу понял, что три месяца он ждал именно этого звонка». Березовский образца 1996 года – человек из круга «семьи» Ельцина. Так что предложение поступило прямиком из Кремля. Его суть, – рассказывает Рогозин, – оттянуть голоса у Геннадия Зюганова и Жириновского в обмен на крутую должность. В качестве же главной наживки – обещание, что скоро больной Ельцин уступит свой трон именно ему, Лебедю. Решающую роль в «приручении» генерала сыграл, как утверждают, глава Службы безопасности президента Александр Коржаков.

В самом начале мая 1996 года состоялась тайная встреча двух претендентов. 8 мая за закрытыми дверями прошла встреча Лебедя с Березовским и другими членами так называемой «группы тринадцати», куда входили руководители крупнейших российских компаний и банков. Всё прошло столь чудесно, что не могу удержаться от цитаты из Стругацких: «Всё было ясно. Пауки договорились». Ударили по рукам, и избирательная кампания Лебедя закрутилась на всю катушку: она оказалась поставлена едва ли не лучше, чем у всех. Телеэкраны заполонил клип «Есть такой человек, и ты его знаешь!» (его изготовителем называют Дениса Евстигнеева), а нанятые для Лебедя спичрайтеры (например, Леонид Радзиховский) обрушили на читателей вал таких интервью с генералом и статей про него, что у многих от изумления челюсти до плинтуса отпали: генерал – и такой умный! Над обслуживанием кампании Лебедя славно потрудились не только Радзиховский и Евстигнеев, но и экономисты Виталий Найшуль, Сергей Глазьев, в трудах о Лебеде отметился и Сергей Кургинян, свою долю финансов и информационной поддержки, помимо Березовского и Гусинского, обеспечивали и другие участники «семибанкирщины». Нити же кампании, судя по всему, держали в руках Березовский и Анатолий Чубайс.

Голоса своих избирателей, как известно, Лебедь конвертировал в пост секретаря Совета безопасности и совсем уж ничего не значащий довесок к нему – должность помощника президента по национальной безопасности. Потом было участие (вместе с Чубайсом) в низвержении Коржакова и директора ФСБ Михаила Барсукова, а также мстительное увольнение министра обороны Павла Грачёва – под предлогом наспех выдуманного ГКЧП-2. Хотя, конечно же, всю эту интригу по выкидыванию былых фаворитов с кремлёвского двора, прикрывшись грозной фигурой Лебедя, реально учинили, конечно же, ребята Чубайса.

«Если виноватых нет, их назначают»

После триумфа наступили будни, показавшие, что взявшие Лебедя в аренду товарищи вовсе не собираются делиться с ним властью. Мавр сделал своё дело, но списывать в архив его пока было рановато: нужно же и приличия соблюсти, и дело какое-нибудь провальное поручить. И под руку удачно подвернулась Чечня: 6 августа 1996 года боевики предприняли штурм Грозного, блокировав федеральные блокпосты и гарнизоны.

Только не надо записывать Лебедя в великие гуманисты-миротворцы или, напротив, бросаться никчемными фразами типа «Хасавюртовское предательство». Он всегда оставался профессиональным военным до мозга костей и, имея за спиной кровавый опыт реальных войн, прекрасно понимал бесперспективность тогдашней чеченской кампании. Не забудем, сколь бездарно вели её тогдашние полководцы, сколь непопулярна была та война в обществе. Такие войны не выигрывают, и славы в них не обретают.

После будут говорить, что никаких санкций на ведение переговоров и заключение соглашений с полевыми командирами у Лебедя не было. Вот примечательная цитата из Ельцина: «Беда была в том, что никто не знал, как закончить войну. ...А Лебедь знал. В обстановке полной секретности он вылетел в Чечню, где ночью встретился с Масхадовым и Удуговым. Эффектно. По-генеральски...» Только ведь и самодеятельностью действия Лебедя назвать нельзя: в июле-августе 1996-го Кремль был просто парализован. В прямом смысле – в канун второго тура президентских выборов Ельцина свалил сильнейший инфаркт, и он был недееспособен во всех смыслах. Получается, что руки были развязаны у всех? Расчёт кремлёвцев, уклонившихся от дачи Лебедю внятных инструкций и чётких полномочий, был прост: пусть попробует, получится – хорошо, не получится – он же и виноват будет!

Сам же десантник действовал тогда, скорее, не по политическому расчёту, а по зову и велению сердца. Или совести. Странный набор для политика, но беспардонным циником он всё же не был. Но и холодная трезвость военного присутствовала. Ведь для Лебедя состояние Ельцина не было секретом, и казалось, что дни его сочтены. А ведь при заключении предвыборного альянса Лебедю дали авансы совершенно недвусмысленные: преемником Бориса Николаевича будет именно Лебедь, только он и никто другой, причём ждать следующих выборов не придётся. Проще говоря, генерала купили обещанием, что очень скоро «Дед» покинет Кремль, сдав его Лебедю... Очень заманчиво и перспективно. Было, для чего рисковать. А риска генерал никогда не боялся, что подтвердит любой. И рисковал он, идя на переговоры с боевиками, по полной катушке – жизнью.

Перипетии событий, приведших к заключению хасавюртовских соглашений, освещены достаточно. И нет оснований обвинять генерала в измене или навешивать на них лейблы «капитуляция», «Брестский мир» и т.п. В тех условиях это был едва ли не единственный выход из кровавого тупика, да лучшего никто и не предложил. Позже будут твердить, что Лебедь не дал окончательно разгромить уже истощённых боевиков, что их можно было накрыть одним ударом, что они попали в ловушку, что боеприпасы их были на исходе... Возможно, так оно и было – и боеприпасы на исходе, и то, и сё. Только забывают главное: на исходе был и морально-боевой дух воюющих в Чечне солдат, и все их помыслы тогда были нацелены на выживание. Ну долбанули бы ещё раз, ну загнали бы в горы и что? А всё то же, беспросветный тупик. По опыту своих командировок на чеченскую войну 1994 – 1996 гг. могу уверенно утверждать: победой там точно не пахло. И не хуже других это понимал Лебедь.

Другое дело, его можно винить в некой наивности, непредусмотрительности, нерасчётливости: соглашения были далеко не идеальны. Но ведь ни Кремль, ни военное ведомство, ни МВД, ни ФСБ ему тогда в плане расчётливости ничем не пособили, бросив одного в чистом чеченском поле.

«Двое пернатых в одной берлоге не живут»
Так или иначе, бойню генерал остановил. Чем насмерть испортил отношения с набиравшим силу и аппаратный вес министром внутренних дел. Ибо генерал Анатолий Куликов тогда железно стоял на своём: воевать до победного конца. И вся осень 1996 года прошла под знаком противостояния двух генералов, кульминацией которого стало задержание охранниками Лебедя сотрудников «наружки» МВД, «приглядывавших» за секретарём Совбеза.
Куликов описал, как в кабинете премьера проходило обсуждение одного из проектов Лебедя: «Лебедь закурил в кабинете Черномырдина, чего никто и никогда себе не позволял: премьер-министр на дух не переносит табачного дыма». Когда прожект генерала на том совещании завернули, завёлся: «Лицо у Лебедя багровое. Уже нависает над столом, рычит громогласно: «А я что вам, х…й собачий?» Все, разумеется, в трансе: так с могучим «Степанычем» ещё никто никогда не говорил. Министр внутренних дел пытается поставить коллегу на место и тоже нарывается: «Лебедь в кураже скандала кричит мне через стол и брызжет слюной: «Да, я – хам! Я – хам! А что?!»

А на это противостояние «двух пернатых» между тем с интересом взирали с кремлёвских холмов, неназойливо подзуживая обе стороны к обострению конфронтации. Натурально, сериал «Горец»: «Остаться должен только один»! При этом Лебедю непрестанно подкидывали информацию об ухудшающемся здоровье Ельцина. Что и стало соломинкой, сломавшей горб верблюда: генерал, решив, что дни Ельцина сочтены, закусил удила. «Остапа несло», и теперь Лебедь частенько говорил, что старик спёкся, стал невменяем и ему пора уходить. Соответствующие службы, коллекционируя эти высказывания, не без удовольствия клали подборки лебединых перлов на стол разъярённому президенту. «Лебедь не случайно так шумно громыхал в коридорах власти, – с нескрываемым раздражением потом написал Ельцин. – Всем своим видом он показывал: президент плох, и я, генерал-политик, готов занять его место. Кроме меня здесь достойных людей нет. Только я сумею в этот трудный момент говорить с народом».

Керосина в огонь добавила и демонстративная поддержка Лебедем опального ельцинского телохранителя Коржакова. Лебедь самолично отправился в Тулу, чтобы поддержать Коржакова на думских выборах. Это уже было перебором: понятие лояльности чиновника и военнослужащего Верховному главнокомандующему ещё никто не отменял. К тому же Лебедь подзабыл, что оказанная им Ельцину услуга – уже в прошлом и должность он получил из рук президента, а не завоевал на выборах. Но было уже сложно притормозить десантника, всерьёз поверившего в то, что именно ему суждено стать «русским де Голлем». Естественным финалом стала отставка с поста секретаря Совета безопасности. Борис Ельцин признавал, что «равноудалить» генерала оказалось не так просто: «Авторитет Лебедя в вооружённых силах и в других силовых структурах был огромен. Рейтинг доверия среди населения приближался к тридцати процентам. Самый высокий рейтинг среди политиков. Но главное, Лебедь... имел почти карманное Министерство обороны во главе с его ставленником Игорем Родионовым...» Стоит ли удивляться, и такому шокирующему признанию Ельцина: «В моей администрации, между прочим, абсолютно серьёзно обсуждали наихудший сценарий: высадка в Москве десантников, захват зданий силовых министерств и прочее. Десантники... Лебедя вообще боготворили. Говорили, что он до сих пор может выполнить все десантные нормативы – пробежать, подтянуться, спрыгнуть с парашютом, выстрелить по мишени короткими очередями и попасть». А тут ещё предстояло шунтирование сердца, и Ельцину ужас как «не хотелось, чтобы Лебедь в момент операции находился в Кремле. ...Этот человек не должен получить даже мизерный шанс управлять страной». Боялись реально. Потому, отправляя Лебедя в отставку, на всякий случай держали верные части в полной боевой готовности.

«Не бывает безгрешных десантных генералов»

Дальнейшим взлётом до красноярских высот Лебедь обязан как своей харизме, так и деньгам... Березовского. Но это выяснилось позже, когда на поверхность стали выплывать комья грязи красноярской предвыборной кампании 1998 года. А попутно исчезать некоторые люди, осведомлённые о «чёрной кассе» Лебедя. Так, в октябре 1999 года бесследно исчез замначальника Красноярского комитета по госимуществу Андрей Черкашин: уехал с банкета, и больше его никто не видел, только брошенный джип нашли. Именно Черкашин и привозил Лебедю миллионы «чёрных» долларов на выборы. По закону, Лебедь имел право истратить на выборы не более 417 тысяч 450 рублей (порядка 67 тысяч долларов по тому курсу), реально же было потрачено в 33 раза больше – свыше 2 миллионов 300 тысяч долларов, – это подтвердил Юрий Быбин, который выполнял обязанности заместителя начальника избирательного штаба Лебедя по финансам. Раскрытие же этой махинации неминуемо грозило губернатору Лебедю импичментом. Так что, когда стало известно об исчезновении Черкашина, Быбин (вместе с документами) тут же подался в бега, справедливо опасаясь за свою жизнь. Ныне уже не слишком большой секрет, что финансирование шло от Березовского.

Последний, вкладывая средства, как всегда, рассчитывал убить нескольких зайцев: если и не прибрать к своим рукам богатейший край целиком, то уж потеснить там своих конкурентов по бизнесу точно. Самым лакомым куском был, конечно же, Красноярский алюминиевый гигант, на который, помимо Березовского, раскатывали губу и братья Чёрные, и братва «авторитетного предпринимателя» Анатолия Быкова. Последний, кстати, сначала тоже сделал ставку на Лебедя. Потом их пути разошлись, а генерал, отвечая на неприятные вопросы о союзе с авторитетом, ответил без затей: да это же военная хитрость, «мне надо было проникнуть в край». И началась война десантного генерала против криминального. В итоге Быков бежал в Венгрию, но был там задержан и выдан России. Впрочем, на нарах он долго не задержался. Разумеется, ещё одной сверхзадачей «красноярского сидения» стала попытка создать генералу плацдарм, с которого тот, при удобном стечении обстоятельств, вновь мог бы начать поход на Кремль.

Только вот собственно губернатором Лебедь оказался никаким. Бывший пресс-секретарь Лебедя Александр Бархатов в своей книге о генерале, на мой взгляд, цепко ухватил его суть: нет у него ни идеи, ни людей, а есть лишь усиливающееся желание властвовать. Друзей нет потому, что равнодушен он к людям, да и армейская круговерть не способствовала прочным человеческим связям. Нет навыков административно-хозяйственных, зато есть умение до поры, до времени использовать энергию и талант преданных людей. Стравливая их потом между собой. Факт и то, что с годами усилился вкус генерала к сладкой жизни, да и нищим его уже было сложно назвать, хотя официальный заработок был невелик...

Ничего хорошего правление Лебедя красноярцам не принесло: пришла новая команда, снова грянул передел собственности и кровавые разборки. Да ещё непрестанная кадровая чехарда: даже свою администрацию Лебедь «чесал» беспрестанно, перетряхивая её сверху донизу несколько раз в год.
До поры на шалости Лебедя Кремль смотрел снисходительно – до 2000 года, до Путина. При котором за Лебедя взялись основательно. Тем паче, сам генерал-десантник к «подполковнику-выскочке» из КГБ сразу отнёсся без почтения, осудил вторую чеченскую кампанию...

В последние полгода жизни Лебедя-губернатора буквально обложили со всех сторон. Атака за атакой следовали непрерывно, выражаясь современным языком, это были наезды и накаты. Зачастили с постоянными проверками чины из Генпрокуратуры, из-за кремлёвских стен стали просачиваться невнятные по форме, но вполне ясные по содержанию реплики, из которых было ясно, что Лебедь в опале; мигом всплыл и тезис о «хасавюртовском предательстве», выплыла и история с грязным финансированием губернаторских выборов, стали муссироваться слухи о скорой отставке. Кремль стал намекать, что Красноярский край неуправляем и из него надо то ли вычленить несколько областей, то ли, напротив, слить край с другими – без Лебедя, вестимо. В общем, Кремль всячески демонстрировал своё неудовольствие самим фактом нахождения некоего гражданина Лебедя на посту губернатора одного из богатейших регионов России.

«Смеётся последним тот, кто стреляет первым»

Утром 28 апреля 2002 года губернатор направлялся на презентацию горнолыжной трассы в районе Ойского озера, кроме него, на борту было ещё 19 человек: экипаж, охрана, чиновники, журналисты. После презентации планировалась рыбалка. В 10 часов 15 минут местного времени вертолёт Ми-8 рухнул с высоты 40-45 метров и развалился на куски. Это произошло в Ермаковском районе Красноярского края близ Буйбинского горного перевала. Когда Александра Лебедя вытащили из обломков, он был ещё жив. Вскоре скончался. Кроме него, жертвами катастрофы стали ещё семь человек, все вертолётчики выжили, получив тяжелейшие травмы. Пилотов Тахира Ахмерова и Алексея Куриловича потом отдали под суд, бортинженер Павел Евсеевский, проходивший по делу в качестве свидетеля, до суда не дожил, скончавшись то ли от инсульта, то ли от сердечного приступа. Позже умер и охранник Лебедя, выпавший в дыру с 23-метровой высоты – после удара о ЛЭП у вертолёта отломился хвост...

Невзирая на то, что вертолётные самописцы («чёрные ящики») были найдены на другой день и свидетелей было выше крыши, официальное расследование катастрофы сразу стало напоминать лихо закрученный детектив. Одно лишь перечисление версий способно было запутать любого Шерлока Холмса: виновата погода; виноваты полётные карты, на которых якобы не была отмечена злополучная ЛЭП; виноват сам Лебедь, приказавший пилотам лететь, несмотря на плохую погоду; виноваты пилоты, которые полетели, хотя не должны были лететь... И, как водится, в СМИ сразу появились сливы и смывы «подлинных» расшифровок записей «чёрного ящика». А лица ответственные, безответственно не дожидаясь даже начала следствия, спешно выдавали на-гора одну версию за другой. Один из силовых министров уже 30 апреля 2002 года безапелляционно поведал: «Расшифровка (самописцев. – В.В.) подтверждает: сложные погодные условия, очень плохая видимость. Экипаж летел, ориентируясь на дорогу, то есть не по приборам, а визуально». «Да я уже тысячу раз рассказывал, что мы с Лебедем разбились при изумительной погоде», – чуть не кричал в интервью «Вечернему Красноярску» пилот вертолёта Тахир Ахмеров. Это же в один голос подтверждают очевидцы трагедии.

Техническое состояние вертолёта, по словам министра, «было безукоризненным». Версию же теракта он отверг сразу же и категорично. Но какие выводы можно было вообще делать, о какой качественной расшифровке можно было говорить, если пресловутые «чёрные ящики» нашли 29 апреля, на другой день после катастрофы?!

В январе 2004 года Красноярский краевой суд признал пилотов вертолёта виновными по статье 263 УК РФ «Нарушение правил безопасности движения и эксплуатации железнодорожного, воздушного или водного транспорта». Командир экипажа Тахир Ахмеров был приговорён к четырём годам лишения свободы, пилот Алексей Курилович – к трём годам наказания условно с испытательным сроком два года. В феврале 2006 года пилот Тахир Ахмеров был условно-досрочно освобождён.

Сами пилоты свою вину категорически отрицают и поныне. После своего освобождения Ахмеров рассказал «Вечернему Красноярску»: «Мы стали разрушаться над линией ЛЭП, падали, и одна лопасть, оставшаяся, зацепила громоотводный провод. Но это произошло уже, когда вертолёт падал. ...Высота опоры линии ЛЭП метров 37, мы начали падать где-то с 45 метров. На этой высоте началось разрушение, и машина пошла вниз. ...Да политика всё это. Я не раз говорил, что смерть Лебедя не считаю ни случайностью, ни несчастным случаем. Есть много технических уловок, которые уже потом можно списать на несчастный случай или на непрофессионализм экипажа. ...Версия теракта даже не рассматривалась».

Кстати, несколько лет назад депутат Законодательного собрания Красноярского края Игорь Захаров тоже уверял, что генерал Лебедь пал жертвой спецоперации: к такому выводу, мол, пришли офицеры ГРУ, проведшие независимое расследование. И они уверены, что к лопастям винта вертолёта было прикреплено несколько граммов взрывчатки и заряд был активирован с земли, когда машина пролетала над ЛЭП.

После визита в МАК диверсионная версия долго казалась мне сомнительной. То, что Лебедь был на кремлёвском прицеле, в пользу этой версии ещё не говорит: для физического устранения генерала должны быть очень уж веские основания, а таковые напрямую не просматривались. Да и сам метод несколько сомнителен: нереально в авиакатастрофе подстроить так, чтобы погиб именно генерал. Да и кому нужна была гибель генерала, который уже был не на коне? То, что Лебедя могли раскрутить, например, к выборам 2004 года, тогда, в 2002-м, казалось почти нереальным.

Впрочем, кто тогда мог сказать, как упадёт фишка к предвыборному году? Ведь никуда не делась знаменитая харизма личного обаяния Лебедя, причём такая, рядом с которой путинская и близко не лежала. И не исключено, что в иных головах могла зародиться идея о возвращении Лебедя в большую политику: хорошие имиджмейкеры, хорошее денежное вливание, хороший пиар на ключевых телеканалах – их ведь заломали под Кремль позже, уже после «Норд-Оста»... Так что триумфальное возвращение смотрелось не таким уж невозможным. Но кто мог бы сделать ставку, вложив соответствующие деньги? Риторический вопрос: на ум не приходит иных имён, кроме одного – Борис Березовский. Последствия же такого уже апробированного альянса в новых условиях могли быть многообещающими. И неважно, что мысль о такой «бинарной бомбе» могла будоражить лишь эмпирически: уж где-где, а на кремлёвском холме прекрасно знают, что от самой фантастической идеи до её воплощения порой всего один шаг. Отчего не сыграть на опережение, пока губернатора вновь не раздули до фигуры общенациональной? Птицу надо бить в гнездовье, пока она не расправила крылья.

Всё это, конечно, версии, но что к весне 2002-го генерала зажали крепко, это факт. И он ушёл в вечность. Нам же Лебедь интересен не только как личность, безусловно, одарённая, неординарная и харизматичная, но и как феномен. Генерал не был первым, пытавшимся воплотить мечту о сильной руке. Но именно он стал первым, на ком политтехнологи в штатском практически опробовали технологию раскрутки такой фигуры. И ведь, по сути, эксперимент оказался удачным, только вот сливки сняли другие, а генералу-десантнику досталась лишь роль сговорчивого подопытного, внёсшего в 1996 году свою лепту в закваску сусла, из которого впоследствии сварили проект «Владимир Владимирович Путин».