Схимонахиня мария. Матушка Мария Ильяшенко: «Никогда не надо решать серьезные проблемы вечером

СТАРИЦА - Схимонахиня Мария "Самарская" Воспоминания: Осенью 1999 года у нас с женой сложилась непростая ситуация. Дело в том, что жена, похоже, забеременела, но точной уверенности у нее не бло. Поехали в женскую консультацию, но врач-гинеколог сделала странное заключение: «Возможно, Вы беременны, но, скорее всего, нет». Мы остались в недоумении от такого «профессионализма». Другой метод точного результата тоже не показал. Матушка Мария в это время жила в Оптиной пустыни со своей келейницей монахиней Евгенией. Моя старшая сестра Галина, духовная дочь матушки, иногда звонила им в монастырь. Я попросил сестру, чтобы она, когда будет звонить матушке Евгении, в свою очередь попросила ее спросить старицу о нашей ситуации. И вот Галя звонит в Оптину пустынь и говорит келейнице матушки Марии: «Спроси, пожалуйста, матушку: в положении Татьяна у отца Сергия или нет?» И тут же слышит в трубке громкий матушкин голос: «Замечательный мальчик родится, замечательный!» Великой нашей блаженной старице было ведомо все. Действительно, летом 2000 года у нас родился замечательный мальчик, который радует нас все это время. А о старшем нашем сыне еще до его рождения в 1994 году матушка Мария произнесла непонятную тогда для нас фразу: «Диво родится». Лишь через несколько лет мы поняли ее смысл. До сих пор не перестаем удивляться своему старшему сыну во всех отношениях: и в хорошем, и в плохом. Когда мы жили на квартире, моя сестра, ездившая к старице в Кинель-Черкассы, как-то попросила ее: «Матушка, помолись, чтобы у моего брата было свое жилье». Блаженная ответила вопросом: «А на каком он этаже живет: на пятом, на восьмом, на первом?» И действительно, мы снимали квартиру на пятом этаже, потом купили «гостинку» на восьмом, а сейчас живем в трехкомнатной квартире на первом этаже. Перед матушкой было открыто будущее. И многое в нашей жизни происходило по ее святым молитвам. До пострига в схиму старица жила у келейницы (впоследствии монахини Евгении) на поляне Фрунзе (ныне Барбошина поляна), недалеко от Кирилло-Мефодиевского храма, где я служу. Однажды вечером, когда моя сестра с мужем Виктором были у матушки Марии, а ее келейница отлучилась по делам, матушка говорит им: «Айдате гулять!» Вышли они с ней на улицу, а старица взяла их под руки и просит: «Отведите меня в белую церковь». Сестра отвечает: «Матушка, здесь нет никакой белой церкви». Мария Ивановна уточняет: «Да вон там, через дорогу», - и показывает в сторону нашего строящегося собора (а служили мы временно в молитвенном доме, где сейчас у нас крестильня). Галя возражает: «Да уже поздно, ворота в храм закрыты». Но старица не сдается: «А пусть он, - показывает на зятя, - перелезет через них и откроет нам». Сестра забезпокоилась, что Евгения вернется домой, а их нет, и повели они с Виктором матушку назад. Через несколько лет после смерти матушки происходит такой случай. В нашем уже выстроенном белокаменном соборе («белая церковь») на второй день после Рождества вечером должен был служить Архиепископ Сергий, но он не смог приехать. Приехали приглашенные священники, мы соборно совершили праздничное Богослужение. В близлежащем кафе был приготовлен праздничный ужин. После ужина меня, еще двоих батюшек и дьякона привезли обратно в храм, где оставалась наша верхняя одежда. Но сторожа, не зная, что мы вернемся, закрыли ворота храма. Что делать? Другие священники решили звонить с мобильного телефона в сторожку, чтобы сторожа открыли большие центральные ворота, а я пошел к маленьким хозяйственным, которые во время строительства собора были единственными и через которые предлагала перелезть матушка Мария Ивановна. Я прямо в рясе, осторожно, чтобы не зацепиться, перелезаю через ворота - и в это время вспоминаю вдруг слова старицы: «А пусть он перелезет через них и откроет нам». Так неожиданно слова матушки обрели реальный смысл в этом курьезном случае, произошедшем со мной.

О благословении владыки Иоанна Шанхайского и его прозорливости, о том, как владыка и сейчас помогает заботиться о страждущих и нуждающихся.

Пару месяцев назад Промысл Божий свел меня с удивительным человеком - матушкой Марией Потаповой. Матушка Мария - умная, по-русски открытая, энергичная, гостеприимная. Верная спутница митрофорного протоиерея Виктора Потапова. Дочь священника, супруга священника, племянница епископа.

Она происходит из древнего русского рода. Ее мама, Анна Михайловна, урожденная Родзянко, - внучка Михаила Родзянко, председателя Государственной Думы третьего (1907−1912) и четвертого (1912−1917) созывов. Папа - известный протоиерей Сергий Чертков. Чертковы были знамениты в царской России своей благотворительностью: открыли в Москве первую бесплатную публичную библиотеку, построили в Воронежской губернии Кадетский корпус, школу для крестьянских детей, сахарный завод, провели железную дорогу между Ростовом-на-Дону и Воронежем. Прадед матушки, Федор Чертков, в своем родовом имении под Воронежем возвел церковь во имя святой великомученицы Параскевы, в которой и был похоронен.

После революции семья Чертковых разделила участь многих русских изгнанников. Во время Второй мировой войны отец матушки Марии попал в концлагерь. Избежав чудесным образом смерти, он дал обет служить Церкви и людям. Был рукоположен в диаконы в 1947 году, на праздник иконы Божией Матери «Державная», и десять лет сопровождал архиепископа Иоанна Шанхайского в его поездках.

Отец Сергий посвятил себя служению русским беженцам, спасая их от преследований после Второй мировой войны. Пользуясь своими связями в Министерстве иностранных дел Франции, помогал в переезде Леснинского женского монастыря из коммунистической Югославии во Францию. Его дочери Александра, Марина и близнецы Анна и Мария жили в этом монастыре под крылом владыки Иоанна Шанхайского, сыновья алтарничали.

Почти все шестеро детей протоиерея Сергия связали свою жизнь с Церковью. Старшая дочь Александра работала в Париже на радиостанции «Голос Православия» - эта радиостанция вещала духовные передачи на Россию. Марина - монахиня в Иерусалиме в Елеонском женском монастыре. Анна - иконописец, супруга протоиерея Владимира Данилевича.

В 1970-е годы протоиерей Сергий был назначен настоятелем Николаевского храма в Тегеране, где несколько лет не было священника. Когда он узнал, что многие православные здесь похоронены без отпевания, - стал обходить все могилы и отпевать усопших. Он также смог добиться строительства в Тегеране дома престарелых и пожизненной пенсии русским старикам, заброшенным на чужбину.

Отец Сергий очень любил Россию и до конца жизни молился за нее.

Его дочь, как и он, много сил и времени отдает попечению о страждущих, помогая всем нуждающимся, которых приводит к ней Господь. Мария Потапова и ее муж также трудились многие годы в Комитете защиты гонимых православных христиан в СССР. Члены комитета организовывали встречи, освещали в печатных изданиях случаи гонений на верующих, собирали и посылали деньги, писали протесты в Советское посольство.

- Матушка Мария, по вашей семье можно изучать историю России.

Матушка улыбается в ответ:

Я маленькая часть большой семьи. Мой папа - отец Сергий Чертков-Трубецкой. Его мать, моя бабушка, - княжна Александра Николаевна Трубецкая. Прадед - Михаил Владимирович Родзянко, председатель Государственной Думы. Моя мама - родная сестра епископа Василия (Родзянко). Мой дядя Владимир Михайлович Толстой - внук Льва Николаевича Толстого.

- Ваш отец десять лет служил протодиаконом при святителе Иоанне Шанхайском…

Да, папа был многие годы рядом с Владыкой. И я родилась и провела первые двенадцать лет моей жизни при владыке Иоанне. Папа был единственным его протодиаконом. Тогда Владыка являлся Западноевропейским экзархом, и папа любил повторять, что они с Владыкой «расколесили» всю Европу. Папа служил 50 лет, 22 года диаконом, умер протоиереем.

Когда он стал священником, среди ночи приходил в церковь, чтобы успеть совершить проскомидию. Собирал с полок все помянники, вспоминал всех, кого встречал в своей жизни, - тысячи имен. Часами вынимал частицы за каждого человека. И я думала тогда, что это нормально, что так делают все священники…

Я как-то спросила у него, когда он был уже старенький: «Папа, почему ты так долго совершаешь проскомидию?» И он улыбнулся: «А разве ты не помнишь, с кем я проводил ночи в алтаре?» Это были плоды владыки Иоанна Шанхайского.

Я росла рядом с владыкой Иоанном - святым человеком - и чувствовала его святость всем нутром. Дети чувствуют лучше, чем взрослые.

Владыка постоянно жил в молитве. Он был аскетом, подвижником, но не был оторван от мира. Заботился о людях потрясающим образом! Вокруг него всегда собирались скорбящие, несчастные семьи, и он о них заботился.

У него немного живот торчал, но ел он совсем мало. И я удивлялась: почему у него торчит живот? А потом я узнала, что он, возможно, носил вериги… Все называли его босым, но я его видела только в сандалиях на босу ногу. Знала также, что он никогда не ложится спать в кровать. А я смотрела на его кровать и думала: «О, как здорово: эту кровать никогда не нужно стелить!»

Хорошо помню его келью в Леснинском монастыре - я и мои сестры буквально там росли.

Там подвизались потрясающие монахини! Игумения Феодора, в миру княгиня Нина Николаевна Львова. Благочинная матушка Магдалина (Граббе), потрясающий человек, очень светлая. Таких много там было… Слышали об этом монастыре?

- Да, матушка. Для наших читателей добавлю несколько слов о сестрах, упоминаемых вами.

Будущая игумения Феодора родилась в Хабаровске в 1893 году. 20-летней девушкой добровольно пошла на фронт Первой мировой войны сестрой милосердия. Высокая, сильная, красивая, неутомимая, она желала послужить Отчизне. Во время гражданской войны вышла замуж за князя Константина Львова и участвовала вместе с ним в походе Белой армии. Через восемь месяцев после свадьбы ее муж скончался от сыпного тифа, и Нина Николаевна покинула Россию вместе с Белой армией.

По благословению митрополита Антония (Храповицкого) княгиня поступила в Леснинский монастырь, находившийся тогда в Югославии. Заведовала детским сиротским приютом и привела его в цветущее состояние - за время ее управления ни один ребенок не умер. За 20 лет через любящие руки леснинских сестер прошло более 500 детей.

Монахиня Магдалина, в миру графиня Нина Павловна Граббе, сменила на посту игумению Феодору после ее упокоения в 1976 году. Была известна как знаток святоотеческой литературы и аскетики. Благодаря ее стараниям был заново издан сборник Валаамского монастыря «Умное делание» - об Иисусовой молитве - на русском, английском и французском языках.

Матушка Мария, наверное, вам на всю жизнь запомнились дни, проведенные в этом монастыре?

Да, мне очень повезло, что я там жила. Помню кресло Владыки в углу его кельи - в нем он дремал. Как-то я находилась у него в келье, когда он болел. Мать Феодора пришла и стала настаивать, чтобы он лег в постель хотя бы в болезни, но он отказывался.

Мы, девочки, прислуживали во время службы в Леснинской обители - девочки могут прислуживать в женском монастыре, не заходя в алтарь. Мои сестры - Анна, Марина - тоже помогали. В алтарь не заходили, а все остальное делали. Всю Литургию мы стояли - кто с посохом, кто со свечой - у открытых царских врат во время архиерейской службы. Это мое детство… И мы участвовали, когда малый вход, когда великий вход… Я помню, как во время Литургии я стояла с тазом и кувшином для омовении рук архиерея, и мне клали на плечо ручник. И Владыка споласкивал руки, вытирал их… Нам, девочкам, повезло. Мы выросли с такими детскими воспоминаниями…

Владыка занимался еще кадетами в Кадетском корпусе в Версале, пригороде Парижа, служил там.

Лето я обычно проводила в летнем лагере «Витязей». Когда стала постарше - в РСХД (Русское студенческое христианское движение). Мы были очень дружны! «Витязи» давали ощущение русского духа, РСХД - больше церковного.

Владыка приезжал к «Витязям» в Альпы. Он жил в палатке в лесу. И я убегала из лагеря, приходила к Владыке в палатку. А он сидит - работает. Печатает. Куда бы он ни ездил, всегда возил с собой пишущую машинку. Всегда был при деле. Очень заботился о своей епархии, о пастве - до мельчайших деталей их жизни. У нас даже хранятся дома копии всех его рукописных указов - он так беспокоился о своей пастве, это просто удивительно, невероятно!

И он никогда не прогонял меня - а я почему-то очень хотела быть рядом с ним. Он угощал меня орехами, миндалем, и я сидела у палатки, на траве, играла с веточками, наблюдала за муравьями, стрекозами.

Говорили, что владыка Иоанн юродивый. Но мой папа с этим не соглашался. Владыка просто был не как все. Несколько косноязычен. Особенный человек.

Когда я была рядом с ним, я знала, что он не как все. Когда я шла с ним - а я была маленькая, - он умел так общаться с детьми, на их детском уровне, что ребенок чувствовал себя прекрасно. Был просто невероятный контакт!

- Проявлялась ли прозорливость Владыки в отношениях с вашей семьей?

У меня есть брат Николай, он очень дружил с 14-летним французским мальчиком Рене. Рене был католиком, и он умирал от рака. Владыка за него молился. И вот пришла весть, что Рене скончался. Мой брат очень переживал - он отказывался есть и пить. Родители извелись, не знали, как ему помочь. У нас в то время не было телефона. Вдруг - звонок в дверь. Открываю - там стоит Владыка и говорит: «Я к Коле пришел».

Я взяла у него благословение, а он сразу пошел к моему брату - ему даже не нужно было показывать, куда идти. И он сам знал, как Коля переживает, - ему не нужно было об этом рассказывать, хотя ему об этом никто не сообщал. Заперся с братом в его комнате и долго-долго с ним сидел. Я уверена, что мой брат на всю жизнь запомнил, как Владыка его утешил.

Владыка повсюду ходил пешком или ездил в общественном транспорте. Он мог явиться к одинокому, никому не известному, умирающему человеку в любое время дня и ночи, в любом месте. Откуда он мог знать о переживаниях моего брата? О смерти этого французского мальчика? У нас не было телефона, и он не мог знать. Но он знал.

- Это чудесно!

У нас было много чудес, связанных с Владыкой. Мой дядя, Владимир Михайлович Толстой, рассказывал, как владыка Иоанн приехал в Покровский приход города Наяк, недалеко от Нью-Йорка. Там служил чудесный батюшка, настоятель этого прихода, протоиерей Серафим Слободской, автор замечательной книги «Закон Божий», которая издавалась и переиздавалась огромными тиражами. Патриарх Алексий в свое время говорил, что это настольная книга всех православных, самая издаваемая после Библии.

Отец Серафим был настоящий пастырь, он отдал всю свою жизнь Богу и людям. Абсолютный бессребреник, знал всех своих прихожан, заботился обо всех. Если он узнавал, что у кого-то какая-то скорбь, неприятность, - он сразу же бросался туда и старался помочь, утешить и подкрепить. Никогда не оставался в стороне. Это был потрясающий приход, потому что там был потрясающий настоятель. Отец Серафим очень любил Владыку, а Владыка любил его.

И вот Владыка отслужил Литургию на этом приходе и должен был уезжать, лететь на самолете, он был ограничен во времени. Он вышел из храма и вдруг говорит, что никуда не уедет, если ему не найдут одну женщину. Город Наяк не очень большой, но приход достаточно большой. Однако приход был как одна семья, и отец Серафим всех знал - но эту женщину не знал никто. Прихожане решили, что Владыка что-то путает. Все заволновались, потому что мой дядя должен был везти Владыку в аэропорт. А Владыка уперся, он был такой упрямый в хорошем смысле, и сказал, что не уедет, пока ему не найдут этого человека.

Город Наяк поставили на уши. Через десятые руки кое-как нашли эту женщину, и мой дядя, Владимир Михайлович, отвез владыку Иоанна к этой одинокой несчастной женщине. И вот Владыка вышел из машины, поднялся в квартирку к ней - а она как раз собиралась наложить на себя руки. Он долго с ней сидел, говорил с ней, утешал и потом передал в руки отца Серафима, который после этого, естественно, о ней заботился.

Дядя увез Владыку в аэропорт, и его там ждали - он никуда не опоздал.

Можете себе это представить? В наше время, в XX веке, среди нас жил такой человек!

Моя старшая сестра в детстве очень болела. И вот лежит она в больнице в очередной раз и вдруг слышит: стук-стук. Что это за звук? И она видит: подходит Владыка к ней, нагибается, улыбается, благословляет. Кладет ей просфорочку на живот - и исчезает! Вот такой ангел пришел - утешить ребенка. Он мог оказаться у постели страдающего больного ночью, когда метет вьюга, в непогоду, в бурю.

- Какой эпизод вашей жизни рядом с Владыкой запомнился вам больше всего?

Помню, как я провожала Владыку. Совсем одна. Я стою на платформе - а он уже в поезде. И благословляет меня обеими руками - своим архиерейским благословением.

Я часто вспоминала этот эпизод своей жизни, когда выросла. Как он беспрерывно меня благословлял - даже когда двери закрылись и поезд тронулся… И он благословлял меня, пока поезд не исчез из виду. А я стою - такая маленькая девчонка, одна на вокзале…

Сейчас я понимаю, что он благословлял меня на всю мою жизнь - о которой он тогда уже всё знал. Благословлял, чтобы дать силы и подкрепить. Я тогда не могла представить, что буду жить в Америке, буду женой священника. Верю, что ему было открыто всё обо мне: и что я стану матушкой, и что мой муж будет служить в единственном приходе, который Владыка сам основал в Америке… И я знаю, что он о нас молится, хотя мы и недостойные такие…

Это его приход! Видите вот эти иконы? Они были в палаточной церкви владыки Иоанна на острове Тубабао в лагере Международной организации беженцев, где в 1949 году проживало примерно 5 тысяч русских из Китая.

- Вы чувствуете помощь Владыки в вашем служении?

Конечно! Мы чувствуем его присутствие в этом храме. Многие люди приходят просить о помощи - это он их приводит. И Владыка сам им помогает. Это не мы - это он.

И по его молитвам мы занимаемся тем главным, чем должен заниматься приход, - помогать людям, невзирая ни на что. И пока приход будет так жить - будет всё идти хорошо. И все участвуют в этом - все прихожане, нам не нужно никого уговаривать, ничего объяснять. Это образ жизни.

Я помню время, когда у нас еще не налажена была благотворительность. Один раб Божий предоставлял нам дом, где мы селили нуждающихся. Помню, был такой момент: я не знала, где взять деньги, чтобы накормить этих людей. Мне часто приходилось на кредитную карточку покупать продукты. Я не хотела отца Виктора беспокоить этими проблемами - это была моя проблема. Я никому ничего не говорила.

- А много было нуждающихся?

Да. Господь нам постоянно посылает таких людей. У нас даже сейчас дома живет одна семья бездомных.

А тогда мне было очень плохо, потому что я не могла решить проблему с деньгами. В воскресное утро я пришла в храм. Владыка еще не был прославлен, но отец Виктор знал, что его должны скоро прославить и взял на себя смелость изобразить его образ на столбе в храме. В это время шел Великий пост. Отец Виктор вел катехизические беседы во время Великого поста после Литургии и трапезы, а я стояла сзади в храме.

Я купила самую большую свечку, которая только была в свечном ящике, поставила ее и сказала: «Владыка, дай мне деньги!»

И больше ничего не сказала. Это была такая короткая молитва.

Вдруг кто-то дотронулся до моего плеча. Я оборачиваюсь - и этот человек протягивает мне чек на большую сумму и говорит при этом: «На, бери для твоих бедолаг!»

И я была в полном шоке - потому что никто ничего не знал. Я просто попросила Владыку: «Дай мне деньги!» Этот человек увидел мое удивление. И я рассказала ему в двух словах, почему так удивлена. И помню, как он сказал мне: «Маша, ты не молись слишком часто владыке Иоанну, а то мы все обанкротимся».

И Владыка часто мне так помогал…

Один мальчик-инвалид очень страдал: проблемы с костями, с зубами. Он ползал по полу - не мог ходить. Мы дали его семье кров. Нужны были большие деньги на его лечение. Отец Виктор спросил у меня: «Ты хочешь помочь этим людям - но как ты будешь за это платить?» Я ответила: «Не беспокойся об этой проблеме!» И когда он ушел, я говорю Владыке: «Владыка, пожалуйста, помоги!»

И вот мы сидим с этим мальчиком и его матерью у зубного врача, который совсем нас не знает, не знает историю этого ребенка, приехавшего из России. Хороший врач, дорогой. Я подсчитываю свою чековую книжку и думаю: «Как я буду платить за лечение?» И вдруг приходит его мать, вся красная, смущенная, и говорит: «Ничего не надо платить».

Как я узнала позднее, мальчик во время лечения тоже думал: «Как матушка Мария будет платить?»

И тут врач прерывает процедуру лечения и говорит ребенку, будто слышит его мысли: «Ты знаешь, я ведь тебя бесплатно лечу!» Мать удивленно спрашивает: «А почему?» И врач отвечает с улыбкой: «А потому что мне Сережа нравится!»

И я понимаю, что Владыка опять мне помог!

Вот такие маленькие истории - у нас их много было…

Этот мальчик-инвалид стал ходить после прославления владыки Иоанна. На него накинули мантию Владыки - и по его телу пошло тепло, пропали боли. Он выпрямился и сделал первый шаг…

- Вы разговариваете с Владыкой как с живым человеком! Да ведь он и на самом деле всё слышит…

Здесь, в нашем храме, - всё по молитвам святителя Иоанна Шанхайского! Я хорошо знаю: мы должны бояться того дня, когда Господь перестанет посылать нам людей, нуждающихся в нашей помощи. И помогать нужно не только, когда тебе удобно, легко это сделать, когда есть деньги, а тогда, когда денег нет, когда отрываешь кусок от себя, - вот это помощь! И тогда Господь никогда не оставит!

Если человек не помогает, когда у него нет средств, - он не поможет и когда разбогатеет. Надо уметь помогать - когда мы не можем.

- Матушка, вы чувствуете поддержку Владыки в искушениях?

Как-то у меня случилось большое искушение. У нас не было достаточно средств, я не могла свести концы с концами, но не могла отказать в помощи нуждающимся. И меня упрекнули близкие мне люди в том, что я помогаю всем направо и налево и лишаю собственных детей необходимого. Я пребывала в смущении и переживала, думала: «Наверное, я на самом деле сумасшедшая…» Находясь в этом тяжелом искушении, я даже избегала исповеди и причастия.

И ночью во сне мне явился Владыка - очень строгий, в мантии архиерея. Он строго приказал мне исповедаться и причащаться. Но это была заботливая строгость - от любви. Он поставил меня на колени, стал исповедовать. А затем смягчился, стал очень добрым. Встал на колени рядом со мной и сказал: «Чтобы твое сердце не смущалось, продолжай делать то, что ты делаешь! Не волнуйся!»

И он вложил мне в руки деньги, которые вдруг размножились.

Когда я проснулась, на меня буквально с неба свалились деньги - и я смогла свести концы с концами.

- Отец Виктор так же обращается с молитвой к Владыке, как и вы?

Он не имел счастья знать Владыку, но когда услышал, что Владыка скончался, - очень переживал. Он очень почитал его. Святитель Иоанн явился ему во сне в трудных обстоятельствах, утешил и предсказал ему будущее общественное служение на радиостанции «Голос Америки», которое продолжалось 30 лет. В этой работе Владыка всегда помогал отцу Виктору, и на работе, в уголке, рядом с батюшкой всегда висела икона святителя Иоанна Шанхайского.

- Благодарю вас, матушка Мария, за чудесную беседу!

Помощи Божией всем читателям портала «Православие.ру» и его духовному руководителю владыке Тихону (Шевкунову)!

С Марией Потаповой Ольга Рожнёва

Схимонахиня Мария (Капалина Марья Алексеевна) родилась 1 января 1916 года в деревне Белополье Вологодской губернии в верующей многодетной семье, где была самым младшим ребенком. Мать отошла ко Господу, когда девочке было семь лет. Она была младшим пятым ребенком в семье и единственной девочкой.

У мачехи была своя дочка, и не редко они обе подшучивали над набожной девочкой Марией, которая даже за стол боялась садиться не перекрестившись. Как вспоминала сама схимонахиня: «страх какой-то был за стол сесть не помолившись. Я уйду в другую комнату, там помолюсь, а потом и сажусь за стол. И так тихонько пальцем крест на столе сделаю. А отцу боялась пожаловаться. Его целый день дома нет, а мне потом что будет?». Не смотря на то, что с раннего детства приходилось делать взрослую работу, она никогда не роптала и уповала на Бога. Именно это воспитало ее спокойной, тихой труженицей, простой и любвеобильной женщиной. Весь мир вокруг себя она старалась успокоить, умиротворить. В последствие своих детей Мария Алексеевна всегда призывала к тому, чтобы в семье, в доме была тишина и покой.

После долгих испытаний детства и отрочества Мария нашла свою судьбу в селе Удельная Раменского района Московской области. Весной 1941 г. она вышла замуж и в тяжелые военные годы родила своего первого сына Николая. В период военного времени она постоянно ходила на богослужения в местный храм в Удельной, работала и воспитывала сына. После войны у нее родились еще три сына. Главная особенность ее жизни, которую вспоминают современники, Мария всегда молилась, даже во время повседневных дел в руках у нее был молитвослов. Часто в дом приходили гости, которым всегда были рады, и им она говорила: «давайте вместе помолимся». Господь услышал ее молитвы и помог вырастить прекрасных детей.

Митрополит Климент: «Я помню, маленькими были… Мы вставали все на молитву. Старший брат читал акафист святителю Николаю. Мы все молились. Мы радовались, что мы можем молиться. Мы радовались, что можно было ходить в храм. Большим горем было время, когда кто-то из нас заболеет, и на праздник надо было сидеть дома. Для нас пойти в храм всегда был праздник. Этот пример мы видели в маме, в родителях. Этот пример в нас зародил желание служить Богу.

У поколения наших родителей было хорошее качество – трудолюбие. Это помогло маме в жизни. Я ее не видел, чтобы она сидела, отдыхала. Все успевала сделать по дому, детей накормить, в школу проводить, да еще и в храм успевала ходить».

Она была исповедницей – терпела нападки от властей, которые запрещали водить детей в церковь, носить кресты и грозились лишить её материнства. Духовником семьи был старец Свято-Троицкой Сергиевой Лавры – архимандрит Тихон (в схиме – схиархимандрит Пантелеимон (Агриков). Матушка Мария часто брала детей в Лавру, а впоследствии они самостоятельно ездили туда, вопреки преследованиям властей, стремящихся отвратить молодежь от Церкви. Будучи многодетной матерью, Марья Алексеевна никогда не была в праздности, всегда много трудилась и молилась.

Рано овдовев, Марии Алексеевне пришло поднимать детей своими руками. Ежедневно нужно было не только исполнять домашние работы, но и на жизнь зарабатывать. Время шить одежду оставалось только ночью. Удивительно, как на все Господь давал ей силы.

Митрополит Димитрий: «Она нас всегда приучала к труду. Придем домой, хочется погулять, куда-то побежать. Она говорит, давайте, прополите грядки и пойдете. А потом добавляла молитву – прочитайте акафист, я вам пироги напеку. Для каждой матери, да и вообще христианина важно правильное понимание любви. Любовь – это когда человек себя отдает другому, восполняет другого человека».

В то время схимонахиня Мария перенесла сильную болезнь сердца – три инфаркта. Дети были еще маленькие. Советская власть хотела забрать их, но она постоянно молилась, чтобы их Господь не оставил. Молиться она увещевала и их самих. Ее вера и молитва помогла пережить все испытания. Особо ей помогла Пречистая Дева Мария, которая не раз являлась Марии в образе иконы Богородицы «Коронование». Матерь Божия внушала ей: «молись, по молитвам Господь спасет и тебя, и детей». В последствие, монахини одного женского монастыря написали и подарили ей такую икону, так как в доме такой никогда не было.

Отличительной чертой ее семьи было гостеприимство. Всех принимали, особенно богомольцев, старались накормить, угостить. Многие к ним шли, потому что там было тепло от молитвы и любви. Уют в доме был в простоте и молитвенности, которую создавала материнская любовь и доброта.

Матушка Мария с сыновьями очень часто ездили молиться в Свято-Троицкую Сергиеву Лавру. Не смотря на легкость пути в монастырь, часто добраться на богомолье с детьми ей было не просто. Иногда просто высаживали из электрички, узнав, что она едет с детьми в монастырь.

Прошли годы. Все сыновья стали иерархами и священнослужителями Русской Православной Церкви. Старший сын Николай стал протоиереем Московского храма, а в последствие принял постриг с именем Пафнутий. Второй сын Виталий стал архимандритом Василием и долгое время до своей кончины в 2006 году прослужил в Солнечногорске. Третий сын Герман – ныне митрополит Калужский и Боровский, Председатель Издательского совета Русской Православной Церкви – официального коллегиального органа исполнительной власти Патриарха Московского и всея Руси и Священного Синода Русской Православной Церкви, Член Высшего Церковного Совета РПЦ, ректор Калужской духовной семинарии. Четвертый сын Алексей – митрополит Тюменский и Тобольский Димитрий, ректор Тобольской духовной семинарии.

Вся жизнь схимонахини Марии была самоотверженным служением Богу. Преданность воли Божией привела её в 2003 году в Свято-Никольский Черноостровский женский монастырь, где был открыт её монашеский постриг, а затем получен и схимнический. Имея в монастыре такую молитвенницу, обитель духовно обогатилась, её жизнь и её молитвы явились примером не только для сестер монастыря, но и для всех знавших её людей.

Как-то у схимонахини Марии спросили, какое бы она дала наставление современной молодежи? Она сказал очень просто: «Всем надо быть в вере, в любви, никогда не ссориться. И чтобы никто не говорил: «я его не люблю». Люди все хорошие, чтобы это понять, надо самим хорошими быть…».

Схимонахиня Мария – современная подвижница благочестия. «Свет для человеков – монашеское житие» – писал богомудрый автор Лествицы. Свет жизни схимонахини Марии будет светить и поддерживать нас до конца наших дней.

Матушка Мария Евгеньевна Ильяшенко с детства мечтала о большой семье, где много детей, а отец служит Богу. Именно в такой большой и дружной многодетной семье выросла она сама, внучка , дочь . Ради того, чтобы стать хорошей матерью, она выучилась на врача-педиатра.

У протоиерея Александра и матушки Марии Ильяшенко 12 детей и 18 внуков – большая, дружная, православная семья. Мария Евгеньевна всегда отказывается давать интервью, но с радостью помогает советом всем прихожанам (а особенно прихожанкам!) храма Всемилостивого Спаса , помня проблемы и трудности каждого. Однажды нам посчастливилось получить согласие Марии Евгеньевны ответить на вопросы о семье и воспитании детей.

– Мария Евгеньевна, отец Александр всегда много работал, основное время с детьми проводили вы, как это и бывает в практически каждой семье. Может ли отец принимать активное участие в воспитании детей, в семейной жизни, проводя дома значительно меньше времени, чем мать, можно ли быть главой семьи в таких условиях?

– Я проводила целый день с детьми, конечно, к вечеру я устала, что-то делаю и говорю детям не так. Дети могут мне нагрубить, а я этого не замечу, мы можем уже и на повышенных тонах разговаривать, оказывается, мы уже кричим, сами того не замечая. Приходит папочка домой и спрашивает, что такое – почему вы кричите – а я и не замечаю уже, что мы кричим. Я вечером расскажу ему все трудности, все спорные моменты, он все взвесит, научит меня, что делать, как кому и что сказать.

– Какой, например, мог быть совет?

– Отец Александр всегда знал, что ребенку нужно свою просьбу сказать один раз и спокойно. Бывает так, что ребенок не может этой просьбы исполнить, ему трудно послушаться, и тогда надо попросить его сделать что-то очень простое, что ему выполнить нетрудно, например, сказать: «Подойди ко мне». Как только он первый раз послушался, ему будет легче послушаться второй раз. Такие советы и секреты воспитания намного ценнее, чем если бы отец Александр все время стоял рядом со мной, готовил бы еду, одевал детей, и тд.

Папа, муж в семье всегда должен быть на первом месте. Всегда, когда он приходит, встретить его, отложив все дела, встать – папа вошел! Потом уже и дети так делают. Всегда ему лучший кусок за столом. Были сложные времена, когда еды не было вдоволь, питание делилось, и надо было уследить, чтобы дети не съели, чтобы папочка наелся. Очень важно понимать, что, если мама и жена ставит мужа на первое место, то и дети так учатся воспринимать свою семью и перенимают это отношение. Последнее слово за папой, папа – это закон.

Главное в семейной атмосфере – это любовь, человек должен чувствовать и знать, что его дома любят, что ему будут рады, что придя домой, он встретит не упрек, а радость. Когда мы поженились и у нас не было еще детей, для меня весь мир был – папочка. Я так его любила, и он, конечно, всегда спешил домой.

Интервью для "Православия и мира". Фото Анатолия Данилова

И сейчас, хотя дети могут в чем-то с нами спорить, когда они попадают в обстановку, где нас нет, они о нас говорят всегда очень уважительно: все, что сказал папа – это истина, это правильно. У старших детей особенно уважительное отношение к папе, в главном они продолжают нашу линию. Маленькие дети по молодости могут говорить: «Папочка, ты не прав, мамочка ты не права», а старшие окружают нас почтением, любовью и защищают нас от младших, указывают, что нельзя так сказать, таким голосом, таким тоном.

– Мария Евгеньевна, многодетные родители часто говорят, что после рождения третьего ребенка становится значительно легче, но пока не родилось трое детей, так сложно в это поверить…

– С рождением детей легче становится не только в быту, когда уже опытным путем понимаешь, что первостепенно, что менее важно, но самое главное – в воспитании. Одного ребенка, я думаю, намного труднее воспитать. Мы всегда замечали, что чем больше детей, тем легче решить многие проблемы, тем воспитывать детей легче. Если бы мы остановились на двоих-троих, то те трудности и недостатки, которые были в детях, расцвели бы и развились дальше, а благодаря тому, что появились еще дети, старшие становились лучше. Каждый новый ребенок – это солнышко, которое приносит мир, радость, доброту. Дети сами ждали нового малыша с таким же нетерпением, как и я, мы все всегда хотели еще детей. Когда у нас родились двойняшки, мы приглашали всех своих друзей: “Приходите, посмотрите, у нас роди­лись сразу две девочки! Порадуйтесь с нами!” Все наши дети с радостью и нетерпением каждый раз ждали следующего малыша. Они беспрерывно спрашивали меня: “Мама, ну ког­да же появится маленький? Когда же ты ро­дишь нам ребеночка?”.

Я хотела детей, всегда мо­лилась об этом, и Господь посылал их нам. Конечно, и трудно было вставать по ночам, и хотелось поспать подольше… Иногда, как толь­ко мы все засыпали, ребенок снова начинал плакать, я думала: “Хоть бы перестал, хоть бы еще часок поспать, совсем ведь сил ника­ких нет!”. А потом все-таки вставала и подхо­дила к малышу,- брала его на руки, укачивала, успокаивала, пеленала, кормила, и начинала укорять себя: “Ну, как же я могла такое поду­мать! Кто же больше, чем я нужен сейчас этой беззащитной маленькой крохе!”

– А получалось ли в равной мере развивать детей, успевать на разные занятия, кружки, секции?

– Здесь у нас с дочерьми сложилось разное мнение.

Когда мы растили детей, было меньше возможностей, но и меньше требовалось усилий. Мы не ставили таких задач, как ставят многие родители сегодня, и мне казалось, что если я каждый день с детьми общаюсь, то это самое главное. Мы постоянно гуляли, и всю дорогу я им рассказывала стихи, которые знаю, книжки, кино пересказывала, и мы были в постоянном общении, они даже не всегда играли с другими детьми, им было действительно интересно с родителями. У нас не было телевизора, поэтому мы много смотрели диафильмы, потом видео уже появилось не так давно.

Сегодня мои дети, невестки считают, что важнее одного отвести на физкультуру, другого – на танцы, а третьего на музыку и пение в ущерб режиму дня, гулянию, младшим детям. Они считают, что они не могут сами дать всего этого детям в той мере, в какой требуется это сегодня.

Для меня же всегда было важно, что я детям закладываю знания, восприятие мира сама, страшно доверять воспитание чужой тете. Ведь маленькому можно вложить, что угодно, поэтому я не могла их отдать в сад, слишком трепетно я относилась к тому, чему научат их другие люди. Сейчас, наверное, другое время.

– Получалось ли хоть иногда переключаться, отдыхать от детей и многочисленных забот по дому?

– Мне уезжать от детей никогда не хотелось. Выкраивать время для себя у меня получалось и с ними, например, они днем спят, я тоже прилягу с ними и книжку читаю. Один раз мне пришлось уехать по делам на несколько дней. Я ждала этой поездки, думала, что отдохну от забот, и почти сразу, как уехала, и поняла, что без детей я не могу. Все время мне их не хватало, я привыкла, что они рядом, а тут я места себе не находила – как же – они там, а я здесь. Поэтому в тот раз от детей отдохнуть не получилось.

– Мария Евгеньевна, какое, на ваш взгляд, самое важное правило ежедневного построения отношений в семье?

– Есть одно очень важное правило, и я его проверила на себе, и дети тоже. Никогда не надо решать серьезные проблемы и начинать серьезные обсуждения вечером. Недаром же говорят: «Утро вечера мудренее». Вечером все устали, все нервничают, все уже выбились из сил, поэтому те проблемы, которые утром решаются просто – вечером часто могут приводить к ссорам, серьезным разногласиям. Если отложить серьезный разговор до утра, то все вопросы, возможно, получится решить быстрее и добрее.

– Спасибо Вам за беседу!

Беседовала Анна Данилова

Неслучайные случайности

История о том, как пришли ко мне воспоминания о схимонахине Марии (Стецкой), сама могла бы стать сюжетом для рассказа. Так много оказалось в этой истории неожиданных встреч, и того, что я называю «неслучайными случайностями», а, на самом деле является проявлениями Промысла Божьего в нашей жизни.

Началась эта история с одного неспешного вечернего разговора в келье монастырской гостиницы . Зашел разговор о современной жизни, о том, как мало старцев и особенно стариц осталось на Руси. В безбожные годы была прервана преемственность старчества, закрыты почти все монастыри. Из женских монастырей только Пюхтицкий и оставался. И как же трудно сейчас обрести духовного руководителя! В общем, перевелись старцы.

Вдруг одна из сестер мягко возразила:

Вы не там ищете. Есть и сейчас и старцы, и старицы, но они скрывают свою духовную высоту. Искать старца или старицу нужно не в географическом пространстве, а в духовном.

Что это значит?

Много лет никто не знал о том, как же монахиня из средней полосы России оказалась на Дальнем Востоке. И лишь в конце жизни скупо, сдержанно упомянула она об этом чудесном явлении, когда ее расспрашивали многочисленные чада.

Так же случайно узнавали они о жизни матушки до пострига. Она была так скромна, что даже о ее фронтовой судьбе узнавали урывками. Увидит, допустим, Наталья на ногах матушки в летнюю жару теплые сапожки и спрашивает, отчего она так тепло одета. А матушка неохотно поясняет, что застудила ноги на переправе в годы войны, и вот сейчас старая простуда дает себя знать.

Знакомство с матушкой

Из Комсомольска-на-Амуре я получила множество писем, в которых искренне, с любовью, рассказывали о матушке. Чада описывали, как воздействовал на них сам облик матушки: простота, тишина, никакой экзальтации, спокойный тихий голос… Взгляд серо-голубых глаз глядел, кажется, прямо в душу.

Раба Божия Татьяна пишет так: «Первое, что я увидела в ее облике - это глаза. Они смотрели на меня с такой любовью! Любовь проливалась из них светлым потоком. И я оказалась в этом бесконечном потоке, ливне любви, и ощутила себя как в , в безопасности, под теплой материнской защитой. Я стояла в каком-то блаженном оцепенении, и забыла все приготовленные вопросы. И думала: зачем я буду о чем-то спрашивать, ведь все понятно и так. Есть Бог, и все от Него, и все в Его воле».

Одна из близких чад матушки, Наталья Ивановна, на момент знакомства со старицей работала в техникуме в Комсомольске-на-Амуре заведующей кафедрой и преподавала технологию машиностроения. На работе у нее в тот момент обстановка была напряженная.

Начала Наталья Ивановна воцерковляться, после службы в храме помогать, и храм этот быстро стал для нее родным. И вот в мае 1998 года, как обычно, в воскресный день, пришла она на службу. А после службы попросили ее подсвечники почистить. Вдруг - видит: толпа народу собралась вокруг какой-то монахини, и все радостно повторяют: «Матушка приехала, матушка приехала!» А Наталья Ивановна была с ней незнакома. Так ей захотелось подойти к этой матушке, познакомиться, а надо послушание исполнять. Отойдет она от подсвечников, а через толпу никак пробиться к матушке не может. Вернется назад и опять подсвечники чистит. И так несколько раз.

Только в очередной раз поднимает Наталья Ивановна голову - а прямо перед ней мать Мария стоит. Смотрит пристально, внимательно, глаза в глаза. Наталью Ивановну как током ударило, такой это был сосредоточенный, ясный, четкий взгляд. Казалось, матушка видит все, что в ней, Наталье Ивановне, есть и было.

Улыбнувшись, мать Мария спросила, где и кем работает Наталья. А потом неожиданно сказала:

Помолись, когда на работу пойдешь.

Тут матушку священник увел, а на прощанье она эти слова еще раз повторила:

Не забудь, помолись, когда на работу пойдешь.

Так Наталья Ивановна и сделала. И - чудесным образом наладилось все на работе. Обстановка совершенно изменилась, и работать стало очень приятно. Так матушка духом прозрела все ее неприятности на работе и помогла с ними справиться.

Стала Наталья Ивановна духовным чадом схимонахини Марии и окормлялась у старицы 8 лет, до самой ее смерти в 2006 году.

Молитвенница

Матушка была молитвенницей. Один раз Наталья была свидетельницей ее молитвы. Шел разговор о каком-то происшествии, и мать Мария, отвернувшись, помолилась за человека, попавшего в беду. Наталья вспоминает, что была поражена этой краткой молитвой: матушка обращалась к Божией Матери так, как будто Она стояла рядом. Молилась схимонахиня Мария за всех своих чад и духом чувствовала, когда им плохо. Чада чувствовали молитву старицы. По ее молитве в жизни все налаживалось, становилось на свои места. Помогала матушкина молитва в трудных жизненных обстоятельствах.

Хочу я грех свой исповедать, батюшка! Помните, вы ко мне в сад приезжали, матушку ту чудесную с собой привозили? А я ведь тогда тяжелые времена переживал, испытывал сильное уныние. И решил покончить с собой. Повеситься. Я уже на чердак залез и петлю сделал, собрался эту петлю на шею надеть - слышу шум какой-то на участке. Кто-то чужой ходит. Ладно, думаю, успею я повеситься. Сейчас посмотрю, кто там ходит, а потом и повешусь.

Вышел, а там - матушка. Поговорил я с ней. А после разговора так мне на душе хорошо стало! Все скорби отошли куда-то! Солнце светит, птицы поют, гладиолусы мои любимые распускаются! Хорошо! Что это, я думаю, вешаться надумал, что за помрачение рассудка нашло?! Пошел, снял веревку. И вот - дальше живу. А постепенно и жизненные обстоятельства к лучшему изменились. Я вот пришел покаяться в попытке самоубийства. Отпустите грех, батюшка! Может, епитимью какую…

Рассказ настоятеля храма в честь Успения Пресвятой Богородицы игумена П.

«Хочу сказать, что я по натуре человек скептического склада, поэтому можете не опасаться с моей стороны каких-либо преувеличений в оценке личности матушки Марии. Речь пойдет исключительно о том, “что мы слышали, что видели своими очами, что рассматривали и что осязали руки наши” (1Ин.1-1).

Вот с рук, пожалуй, и начну, то есть, с истории нашего с ней знакомства. Свой первый приход я получил в год тысячелетия Крещения Руси (1988). Прибыв на него в город Комсомольск-на-Амуре, нашел там переделанный под церковь небольшой жилой дом в довольно плачевном состоянии.

На одной из ближайших служб призвал прихожан вносить пожертвования для ремонта здания. Мой призыв особого эффекта не имел, то ли по бедности малочисленной паствы, то ли оттого, что люди хотели сперва присмотреться к новому батюшке. Надо сказать, оснований для недоверия мой предшественник оставил им предостаточно. Да и сам я, как увидите ниже, был далек от апостольской нестяжательности.

Однажды на вечерне замечаю в храме незнакомую старушку в темно-сером плаще и большом черном платке, в несколько слоев намотанном на голову. Поверх него натянут жгут каких-то нелепых выпуклых очков, похожих на летные или сварочные. Сдвинутые на лоб, они производят довольно комическое впечатление.

Но мне - не до смеха, так как мои прихожане, явно забыв о молитве, обступили эту «летчицу» и без конца суют ей в руки и в карманы какие-то бумажки. Во время каждения убеждаюсь в том, что это - поминальные записки и деньги. Моему внутреннему возмущению нет предела: “Как так! Кружки стоят пустые, старая штукатурка на голову осыпается, а тут без настоятельского благословения какая-то залетная смеет последнее отнимать! Да еще во время службы!”

Еле дождался окончания всенощной, но не успел и рта раскрыть, как старушка сама ко мне подошла со свертком в руках.

Вот, - говорит, - батюшка, вы в храме служите... Примите же от нас, москвичей, во славу Пречистой. (Матушка много лет в столице прожила).

Я край газетки отвернул, смотрю - ризы голубые парчовые, о каких тогда и мечтать не смел.

Нет, - отвечаю, - не приму. Что это вы тут на службе мне устроили? Или в Москве не принято на сбор пожертвований в храме у священника благословляться?!

Она поклонилась и вышла, оставив сверток на панихидном столе.

На следующий день, по случаю престольного праздника, после Литургии во дворе была накрыта трапеза, на которую я велел и нашу гостью пригласить. Сижу с причтом на одном конце стола, а она - на другом. Поглядываю на нее невольно: характерная аскетическая бледность лица с оливковым оттенком и глаза какие-то необыкновенные. Уже много позже понял - так смотрит бесстрастие...

Матушка же на меня никакого внимания не обращала и, как мне сначала показалось, вполголоса рассказывала соседям о посещении каких-то приходов, попутно давая характеристики служившим на них пастырям примерно в таком ключе: “Батюшка там очень хороший, только вот зачем же он то-то и то-то делает, ведь так не полагается, грех...” Ну, думаю, час от часу не легче, теперь еще и духовенство прилюдно будет обсуждать...

Но вдруг как током меня ударило - она же мои, мои тайные грехи обличает! Ну да, - это я вчера сам сделал, и это про меня, и это - тоже!

После трапезы подошел я к Матушке со словами: “Простите, вижу вы непростой человек...” Пригласил ее в свою келью, и тут уж пошел прямой и нелицеприятный разговор.

Выяснилось, что Матушка знает про меня все, знает больше, чем я сам. Между прочим, спросила:

Батюшка, а почему у вас руки такие красные?

Как красные? - удивляюсь, - обыкновенные руки, всегда такие были.

Да нет, красные. Правда, не такие как у одного старосты, который и кружки тайно вскрывает, и домой вещи из храма тащит... У него прямо огнем горят и по локоть, а у вас - только вот до сих пор, и такие, красноватенькие. Может, все-таки где-то непорядок с документами или на себя что-то лишнее истратили?

Ну, конечно, был грех. Я ведь не только храм благоукрашал, кое-что из церковных средств и на личные нужды шло, на обстановку домашнюю, на утешение плоти...

В общем, пришлось не только рукам краснеть.

А еще рассказала Матушка, как приход этот в 60-е годы, во время хрущевских гонений, по велению Самой Богородицы открывала. Явилась Она ей
в сонном видении и сказала: “Есть такой город - Комсомольск-на-Амуре. Ты должна там храм в честь Моего Успения открыть”.

Матушка когда, проснувшись, на карту поглядела - ахнула: чуть не десять тысяч километров от Москвы! Засомневалась - не прелесть ли какая? После этого вскоре ее паралич разбил, и Богородица еще дважды приходила, повторяя: “Поезжай!” И когда решилась ехать - встала на ноги».

Рассказ прихожан храма в честь Успения Пресвятой Богородицы

«Современный приход Успения Пресвятой Богородицы появился в Комсомольске-на-Амуре в конце 60-х годов по воле самой Пресвятой Богородицы. Мать Мария приехала в наш город выполнять наказ Божией Матери вместе со своей сестрой. Приехав, они познакомились с верующими женщинами и молились дома у одной из них.

Господь вразумил купить дом под храм. И вот четыре женщины: Юлия Ивановна Беговаткина, Валентина Митрофановна Макарова, Евгения Ивановна Журавлева, Мария Константиновна Шиш - на свои средства купили дом по улице Лермонтова, 83а. Властям это не понравилось, и они собрали товарищеский суд. Но на суде народ заступился за верующих, сказав: “Пусть бабушки молятся”.

Перестраивали дом под церковь всем миром. От руки переписывались богослужебные тексты, акафисты, панихиды. Из подручных материалов изготавливали церковную утварь. Окормлять верующих, служить, исповедовать приезжали священники из Хабаровска: иеромонах Анатолий, игумен Серафим, протоиерей Димитрий.

Мать Мария помогала в строительстве храма и молитвой, и средствами, которые жертвовали верующие люди. Она регулярно приезжала в Комсомольск-на Амуре, в течение 18-ти лет окормляла храм Успения и всех верующих этого города. Ездили из Комсомольска-на-Амуре и к ней в Орел. Как-то, по благословению настоятеля храма, одна из четырех женщин, собравших деньги на покупку дома под храм, будущая схимонахиня Евлогия, поехала к матушке в Орел за плащаницей Пресвятой Богородицы.

Заказали плащаницу в церковной мастерской. Когда она была готова, принесли в храм освятить. Священник, который освящал плащаницу, сказал, что ее как будто освятила Сама Богородица, такое сильное от нее благоухание. Плащаницу бережно упаковали, и мать Мария со своей спутницей поехали на вокзал, чтобы добраться на поезде до Москвы, а оттуда на самолете лететь на Дальний Восток.

Поезд должен был вот-вот отправиться. Им кто-то открыл заднюю дверь в вагоне, и они вошли и встали у купе проводника. Проводник удивился, увидев матушек, но разрешил им ехать. От плащаницы шло сильное благоухание. Некоторым пассажирам это благоухание показалось нестерпимым, они стали возмущаться и прикрывать двери в купе, не выдержав благодати от присутствия святыни.

Утром приехали в Москву, сели в автобус, чтобы доехать до аэропорта. Там повторилась та же история. Когда приехали в аэропорт, оказалось, что посадка уже закончилась, и самолет уже выруливает на взлетную полосу. Матушки начали молиться, и самолет задержали. Их попросили сесть в автобус и повезли к самолету.

Когда пошли к трапу, то увидели во всех иллюминаторах удивленные лица пассажиров. Люди ожидали увидеть каких-то важных персон, из-за которых задержали рейс. А вместо этого увидели двух пожилых женщин деревенского вида. А когда матушки вошли в салон самолета, вокруг снова разлилось благоухание».

Плащаница была привезена в храм как раз накануне престольного праздника - Успения Пресвятой Богородицы.

Последний раз схимонахиня Мария приезжала в Комсомольск-на Амуре в 2000 году, когда ей было уже 78 лет. В такие почтенные годы она ехала через всю страну на Дальний Восток в свой любимый храм, к своим чадам. Умерла матушка в 2006 году, в возрасте 84-х лет, и похоронена в городе Орле на Афанасьевском кладбище, рядом с женским монастырем.